Перстень старой колдуньи

Никита подумал, что не должен сейчас отвлекаться, что так он попросту потеряет её — свою путеводную звезду, чей темный силуэт двигался впереди. Ева свернула налево — Никита чуточку повременил и тоже повернул за ней вслед. Только сначала выглянул из-за угла. Вон она! Идет потихонечку. И этот черт в обличье кота все сидит у неё на руках как ни в чем не бывало.

Он шагнул вперед… и что-то острое вдруг полоснуло по шее, что-то черное упало на грудь. Никита потерял равновесие и опрокинулся навзничь. Черный кот прыгнул ему на горло, вытаращив зеленые, горящие в темноте глаза…

— А-а-а!

Ему казалось, что он завопил на всю улицу, но из горла вырвался только слабый хрип.

— Ах ты, гадина! — прохрипел Кит и попытался отодрать от себя вцепившееся в горло животное…

Но не тут-то было — кот рвал на нем шарф, стараясь дотянуться до голой шеи… его когти скользнули по коже, располосовав её поперек. Но ни когти, ни боль, ни кровь — не это пугало, нет!

Глаза! Те же глаза, что глянули на него из пролома в полу, — не звериные, не человечьи… но чьи? Беса, дьявола?..

Нет, Никита не мог в тот миг ничего объяснить — страх жалом змеи вонзился в него и как яд парализовал способность мыслить и чувствовать. Он жег как огонь. Хуже огня!

Вдруг, когда он каким-то чудом вывернулся, а кот оказался под ним, кто-то с силой ударил его кулаком по голове.

Он готов был поклясться, что саданули не палкой, не камнем — не каким-то твердым предметом, а именно кулаком — рукой, которая, хоть и тверда, но покрыта мягкой на ощупь кожей…

Он глухо охнул, бухнулся лицом в снег…

«Вот и все!» — стрельнуло в угасавшем сознании.

— Нет, не все… — прошептал он и, не дыша, скорчившись, свернувшись в клубок, выпростал из-под себя руку и засунул за пазуху.

Слава Богу, она была там — бабушкина молитва. Не провалилась вниз — к поясу, не выпала в снег… Он стиснул твердую, нагретую теплом его тела бумажку и… сразу почувствовал, что свободен.

Какое-то время Никита ещё лежал в снегу, не шевелясь. Потом осторожно приподнял голову…

К нему приближались шаги.

— Эй, пацан, хорош снег трамбовать! Вставай. Ну надо же так нажраться!

Чьи-то сильные руки подняли его, встряхнули…

— А ну-ка, дыхни!

Никита глупо и расслабленно заулыбался. Дыхнуть у него попросту не было сил.

— Не-е-е, вроде не пьяный… Слышь, парень, ты чего это тут на снегу отдыхаешь, а? Сердце, может? Разбери тут вас, молодежь — ещё не ровен час винта нарежешь! Может, скорую вызвать, а, парень? Ты как?

Возле Никиты хлопотал невысокий крепкий мужик в шапке-ушанке. К нему спешили ещё двое из ворот проходной, за ними народ повалил валом — видно, смена кончилась.

— Да нет, все в порядке, — смущенно переминаясь под перекрестным огнем пары десятков твердых и испытующих глаз, лепетал Никита. — Я… просто голова закружилась.

— А ты ел сегодня чего? — вопросил один — длинный и бледный. — А то на! — он протянул парню свежую булочку.

— Спасибо… — тот совсем растерялся. Эта толпа окруживших его мужчин и смущала и в то же время притягивала его. — Спасибо, я ел. Просто… наверное, отравился. Очень живот болит. Мне надо домой — я тут близко живу.

— Ну, смотри, — с сомнением изрек мужик в ушанке. — А то я тебя провожу — мне спешить некуда — жена, брат, к теще уехала.

Тут остальные начали хохмить и откалывать шуточки столь неделикатного свойства, что Никита, оглушенный потоком этих соленых мужицких словес, покраснел, смешался и… поспешил прочь, крикнув им на прощанье, — благо, голос прорезался:

— Спасибо вам! С Рождеством!

Они долго ещё гоготали, сворачивая в проулок, ведущий к метро. Никите вдруг захотелось догнать их, схватить кого-нибудь за руку и не отпускать не покидать их тесный веселый круг.

«Дяденьки, возьмите меня с собой!» — он почти уж готов был крикнуть им вслед, лишь бы не оставаться наедине со своим страхом. Ему хотелось послать кому-нибудь сигнал бедствия — растерянная душа дрожала, взывая к чувству самосохранения — она нашептывала ему, что он в беде, что с ним сейчас может случиться все самое худшее! Все, что угодно…

Но Никита попытался уверить её — свою душу, что это не так, что он все ж таки не в лесу, хотя в лесу ему, право, было бы поспокойнее… Он несколько раз подпрыгнул на месте и притопнул ногами, чтобы убедиться, что мышцы слушаются его, и двинулся дальше — туда, где несколько минут назад виднелся знакомый силуэт. Но вскоре в растерянности остановился.

Куда теперь? Евы нигде не видно. Мерзкая тварь добилась своего — он таки потерял ее!

Кто ж не знает, что в книгах про нечистую силу и во всяких ужастиках бесы часто принимают обличье кота. И не какого-нибудь, а черного. Выходит враг его — бес! Или какое-то существо, бесу подручное. И уж кто-кто — а Никита и книг таких, и фильмов под завязочку насмотрелся и начитался! Чего стоит один кот Бегемот в любимом его романе Булгакова «Мастер и Маргарита»! Хорошо, пусть так, но кто же тогда ударил его, когда кот был под ним на снегу? Значит, враг у него не один! Значит, их как минимум двое…