Перстень царицы Ульяны (СИ)

- Никитушка, ты уж пойди глянь, чего там у них приключилося…

Я вышел на крыльцо.

- Эй, орлы! Что там у вас?

- Дык это, воевода… - трое молодцов, застывших у входа в поруб, обернулись ко мне. - Баба-то пропала.

- Куда пропала? - спокойно поинтересовался я и спустился с крыльца. Я и правда уже ничему не удивляюсь, ну пропала и пропала… собственное безразличие к происходящему начинало меня пугать.

- А вот сам глянь, - они расступились. Я заглянул в полумрак поруба — там никого не было. Ну да, пропала. Я молча развернулся и ушёл обратно в терем.

- Маргариты там нет, - сообщил я, усаживаясь на своё место. Бабка и царь удивлённо воззрились на меня. - Не спрашивайте.

- Да чего ж тут спрашивать, - Яга подплыла и матерински погладила меня по голове. - Ну нет и нет, чего ж теперь. Помнишь ить, когда дело о мухах вели — то же самое было.

- Да, но пастор Швабс мёртв…

- Да как будто он один на это способен был. Штука сложная, конечно, на то силу великую иметь надобно. Это тебе не мертвячку поднять.

При этих словах Горох вздрогнул. До него, кажется, лишь временами доходило, что с Ульяной что-то не так. В остальное же время он полностью был во власти иллюзии, чувствуя себя окрылённым её возвращением.

- Мертвячку поднять просто, - невозмутимо продолжила бабка. - Ежели особенно её сюда поманит кто… - она выразительно посмотрела на Гороха. - И иллюзию на неё натянуть не проблема. Ить токмо я да иные, кто знанием владеют, простую мертвячку от воскресших отличат. Это для вас всё одно, а для меня они принципиально разные, царица и слуги ейные.

Тут она права, я абсолютно не видел разницы. Ни вчера, на расстоянии, ни сегодня — вблизи. Но раз бабка утверждает, что Ульяна принципиально отличается от своих творений, значит, так оно и есть.

- А вот прочие фокусы в этом деле куда сложнее, - продолжила ликбез бабка. - Морок с дорогой, на тебя, касатик, натравленный, да лабиринт движущийся, прости Господи. И вот теперь ещё и боярыня пропала…

- Слушайте, и всё это делает один Твардовский?

- Всё, кроме лабиринта, ибо чую, что к подвалам он отношения не имеет. Что с ними не так и как это вообще сотворено — про то с епископом Никоном говори. И кстати, батюшка, - она повернулась к государю, - епископ в этом деле тоже по маковку увяз.

- Я грамоту патриарху пошлю, - пообещал Горох. - Пущай тот с ним разбирается, ибо церковники высшие уже не в моей власти. И ежели прав ты и епископ, суда Божьего не убоявшися, с Бодровыми в одной упряжке, дык суд церковный его судить будет.

Я кивнул. Тоже вариант. В случае, если вина Никона будет доказана, ему грозит лишение сана и ссылка в какой-нибудь дальний монастырь.

- Ладно, давайте стрельца допросим, - решил я. - Ваше Величество, будете присутствовать?

- Отож! - обрадовался Горох.

Я постучал пальцем по стеклу, привлекая внимание дежуривших во дворе стрельцов.

- Ребята, давайте сюда Гришина.

Не прошло и минуты, как того поставили пред наши светлые очи. Парень хмуро смотрел на нас исподлобья.

- Так, давай я не буду терять время и сразу скажу, зачем тебя сюда привезли. Тебя обвиняют в двух убийствах через отсечение голов и нападении на непосредственное начальство в лице сотника Еремеева. Ты можешь хранить молчание, но тогда мы сочтём это сопротивлением следствию.

Гришин пожал плечами. После утренней драки его нос распух, а на скуле багровел синяк.

- Ты всё равно ничего уже не сделаешь, воевода.

- Давай рассказывай, каким боком ты вообще к этому делу. Кто тебе боярыня Бодрова, любовница?

- Сестра.

Мы вытаращили глаза.

- Как сестра?! - ахнул царь. Я мысленно сложил два и два: младший и единственный сын боярина Афанасьева, ещё в детстве отправленный к дальней родне в провинцию, вполне мог вернуться под другим именем.

- Ага… - я быстро записывал. - Она, стало быть, тебя к делу и привлекла. Как она тебя нашла вообще?

- Приехала за мной года два назад. В войско лукошкинское меня устроила. Фамилию другую взял, чтобы не заподозрили. Боярин хотел иметь уши в милицейской сотне.

- И что тебя подтолкнуло к столь активным действиям, что ты вдруг головы рубить начал?

- Ты когда за сестрой следить повелел, дык я сам в караул напросился, ибо знал, что ночью ей из города выехать надо. Воду заговорённую с собой взял.

- Где взял?

- Сестра дала. Она как из города выехала, дык мы с Ванькой за ней. Да токмо нельзя ему было видеть, куда она едет, дал я ему воды глотнуть — притомились мы. Ну его и повело.

- И ты отрубил ему голову.

- Было дело.

Мы беседовали так спокойно, будто об урожае яблок. Это дело точно сделает меня законченным циником.

- А кто второй, что там лежал?

- Откуда мне знать, мужик какой-то. На моё место привезли. Сам посуди, меня должны были считать мёртвым.

- Тебя и считали поначалу. Хорошо, теперь вот что мне скажи. У Маргариты с собой был сундук. Что за сундук и что она в нём держит?

- Это не её сундук.

- А чей?

- Пана Твардовского.

- Что в нём?

- Не знаю.

- Врёт, - вклинилась бабка. Парня аж передёрнуло.

- Ещё раз спрашиваю, что в сундуке?

На этот раз он промолчал.