Перстень вьюги<br />(Приключенческая повесть)

В глубине души Дягилев был даже рад, что для нее все так кончилось: она жива! И это главное. Что бы ни случилось с ней потом, но ее уже не убьют… Рука до свадьбы заживет. Гораздо тяжелее было бы ему знать, что она там, на передовой, каждую минуту подвергается смертельной опасности. Наташа подобные мысли назвала бы предательскими по отношению к ней. Пусть. Выписалась ли она из госпиталя, переполненного ранеными и дистрофиками? Теперь ее наверняка отправят долечиваться в глубокий тыл. Куда? Как разыскать ее потом? Конечно же, через Гуменника, через снайперов. Впрочем, волшебное колечко всегда приведет его к ней…

Сейчас их разделяло не такое уж большое расстояние: от Ленинграда до бухты Синимяэд напрямую — километров двести пятьдесят, не больше, а ощущение такое, будто между ними пролегли немыслимые пространства. И пространства эти были до предела насыщены огнем войны, огневой завесой, которая исчезнет неизвестно когда…

Дягилев по-своему был рад встрече с Линдой. Он рад был видеть ее живой и здоровой. Будет о чем рассказать Мартину, утешить его. Он перебирал тонкие пальцы девушки, смотрел ей в глаза, улыбался. Он все-таки любил ее. Но любил не так, как Наташу. К любви примешивалась острая жалость. Он не мог собраться с духом, чтобы сказать ей все о Мартине. Он ставил себя на место Мартина и спрашивал: «Хотел бы ты, чтобы твоя сестра знала все?»— «Нет, нет, нет…» Зачем лишать ее мужества, причинять лишние страдания? Да она и не сможет представить его безногим, тяжелобольным.

«Везет этому Дягилеву, — размышлял Бубякин. — Ежели бы мне образование, отбою от девчат не было бы…»

Когда вышли на узкую просеку, Линда остановилась. Она улыбнулась мягко, едва приметно и сказала ласково:

— Вам придется немного подождать здесь.

А потом скрылась в березовом мелколесье. Только мелькнула ее полосатая юбка. Дягилев и Бубякин огляделись по сторонам. Они находились в глубокой лощине, покрытой высокими елями и соснами. От сумеречной тишины звенело в ушах. Где-то рядом булькала вода, и звон капель еще резче подчеркивал тишину. Солнце клонилось к западу, и над деревьями слабо светилось зеленое зарево.

— Как называется местность? — полюбопытствовал Бубякин.

Дягилев усмехнулся:

— Кто ж ее знает. Все, что вокруг, — это знаменитые Алутагузеские леса и болота.

Где же партизаны? Никакого признака жилья. Даже дымом не пахнет. Сквозь заросли можжевельника темнела каменистая стена, изборожденная промоинами. Приглядевшись, Дягилев решил, что перед ними, по всей видимости, заброшенная каменоломня, где в свое время добывали доломит.

— Курорт, — негромко произнес Бубякин, уселся на поваленный ствол березы и наконец-то закурил. После бессонной ночи и тяжелого перехода он чувствовал себя совершенно разбитым. «Успел отвыкнуть от тайги… — решил он. — Не завела бы эта красотка нас в западню… Все улыбается. А что у нее на уме? Впрочем, зачем ей было так далеко тащить нас. Чепуха! Нервная система…»

Нужно сказать, что Бубякин всегда гордился тем, что у него есть нервная система. Наличие нервной системы как-то роднило его со всеми остальными людьми. Ему часто вспоминались слова Черемных: «Вы знаете, почему бог сделал слона серым?» — «Слон и есть, — соглашался он. — Именно серый слон. Говорят, слон тоже мышей боится, а в остальном прет напролом. Жрать, спать — тут равных нет. А вот когда доходит до теории… Дальше „Памятки трюмному“ не пошел. Закончится заваруха… Вот тогда уж приналягу… Ведь нервная система как у всякого нормального человека…»

Линда появилась неожиданно. Подкралась сзади, из-за кустов, дернула Бубякина за рукав. Он даже подпрыгнул. Девушка расхохоталась. Громко, во весь голос.

— Идемте. Андрус ждет.

В ПЕЩЕРЕ АНДРУСА

Луч карманного фонаря прыгал по стенам пещеры. С потолка свешивались огромные молочно-белые сосульки. Бубякин видел толстые и тонкие колонны, окаменелые водопады, светящиеся занавеси с бахромой из острых сосулек. Внизу журчала подземная река. Может быть, здесь, в пещере, брала начало знаменитая в Эстонии подземная река Костивере или же другая, не менее известная, — Ухаку. Край, куда разведчики попали, славился трещиноватыми известняками, доломитами. Наверху тут нет рек, они ушли под землю, вымыли бесконечные тоннели, пещеры, гроты.

— Здесь таких пещер много, — сказала Линда, — целый подземный городок. Никто, кроме партизан, даже не подозревает…