Перстень вьюги<br />(Приключенческая повесть)

Река с шумом уносилась в непроницаемую тьму. Создавалось такое впечатление, будто там, вдалеке, кудахчут куры и поют петухи. Это, безусловно, был слуховой обман. Бубякин только тряс головой от изумления и жутковатого чувства. Ему еще никогда не приходилось попадать под землю. Как в сказке про лихого солдата!.. «Расскажу своим, не поверят!» — думал он. Шагал он неуверенно, хватался за каменные выступы, все боялся соскользнуть в темную гремучую воду. И хотя он догадывался, что в воде не может быть ничего, что могло бы повредить человеку, все равно подземная река вызывала страх. За каждой известняковой колонной пряталось что-то таинственное, бесформенное. Своды пещеры давили, угнетали. Матрос где-то слышал, что в пещерах обычно водятся летучие мыши, целые колонии летучих тварей с перепончатыми кожистыми крыльями. А так как Бубякин больше всего на свете боялся мышей, будь они крылатые или бескрылые, то сейчас совсем пал духом.

Они поднимались по ступеням, опускались в черноту, на минуту задерживались, чтобы полюбоваться искрящимся каскадом воды, падающей с потолка. Здесь был свой мир, странный, загадочный, и Линда казалась хозяйкой подземелья, белого каменного леса и мертвых известковых цветов, огромных столбчатых кристаллов или прозрачных, как слезы, или же коричневых, красных, кремовых. Каменные цветы ослепительной белизны и на стенах и на полу. Со сводов спускаются гипсовые кружева. Дягилеву чудятся диковинные храмы, органные трубы. Он размышляет: «Все логично. Охотники на мамонта должны жить в пещерах…»

Они свернули в галерею и неожиданно очутились в маленьком ярко освещенном зале. На лавках вокруг деревянного стола сидели люди. Над керосиновой лампой завихрялся синеватый табачный дым.

— Вене! — сказал кто-то.

Все поднялись.

Командир отряда Андрус тряс Дягилеву и Бубякину руки, сам снял мешки с натруженных плеч. Это был высокий, грузноватый человек с большими, чуть навыкате карими глазами. На крутой с залысинами лоб была надвинута кепочка с квадратным козырьком. Носил он куртку из чертовой кожи, армейские брюки и огромные сапоги гармошкой. На боку болтался неуклюжий маузер в деревянной кобуре. Особенно поразили Дягилева ладони Андруса — широкие, как лопата. Этими руками, как он узнал позже, Андрус легко гнул толстые железные прутья.

Партизаны — бывшие рыбаки, рабочие с торфоразработок, сланцевых шахт, крепкий рослый народ в полушубках, кожанках, свитерах — встретили посланцев Ленинграда с восторгом, угощали махоркой, услужливо пододвигали маленькие жирные сырки и чашки с вареной салакой. Нашлось даже пиво и еще кое-что покрепче пива. По тому, как вокруг шумели, смеялись во все горло, Дягилев понял, что в здешних местах партизаны полные хозяева.

Напряжение, сковывавшее разведчиков за последние сутки, как-то спало, желтоватый свет лампы по-домашнему вызывал дремоту. Бубякин мог курить в полное свое удовольствие. Даже в прочном блиндаже на Пулковских высотах они не ощущали такой безопасности, такого покоя, радости от тепла и дружеских голосов.

Как догадался Дягилев, в пещерке собрался штаб.

Остальные партизаны или несли службу наверху, или же отдыхали в других подземных убежищах. У партизан был свой транспорт, имелись кое-какие пушчонки. К Андрусу сходились нити от других отрядов, скрывавшихся среди лесов и болот.

В прошлую поездку с Мартином и Линдой к деду Юхану Дягилев успел немного познакомиться с Эстонией. Он открыл сказочную страну с древними замками, крепостными стенами, с седыми бастионами и башнями и, совсем как у Андерсена, островерхими черепичными крышами. Страна как гранитная скульптура. Он увидел далеко в море целые ожерелья каменистых островов, его оглушили водопады, он стоял на плато, которое вертикально обрывается в залив, бродил с ружьем по «адским» долинам, изобилующим крутыми уступами и пещерами. Но особенно поразили его леса и болота, озера, заросшие густым тростником, и озера чистые, круглые, словно монеты. Основные леса — на северо-востоке и юго-западе. А на северо-восток от реки Пярну до Финского залива тянется так называемый район больших лесов и болот. Есть леса и к северу от Чудского озера и к северо-востоку от озера Выртъярв. Куда ни повернись — всюду леса, леса и болота, заросли можжевельника, черной ольхи, березы, сосняки, ельники.

Дягилев вспомнил изречение Тацита: «Страна наводит страх своими лесами или отталкивает болотами». Было время, он читал и Тацита. А теперь только усмехнулся. «Цитата из Тацита…» — говорил школьный учитель. Кое в чем старик Тацит прав: страна наводит страх своими лесами и болотами на оккупантов, а партизанам тут раздолье. Они у себя дома и знают каждую тропку. Сколько их, партизанских отрядов, в лесах Эстонии!..