Перун. Избранник богов

Боясь поспорить толпа разбойников расступилась. Оставив пленника один на один с его палачом.

– Ты не бойся. – Трепля по окровавленной голове, доверительно заверил мужик. – Я тебя не больно зарубаю. Слово мама сказать не поспеешь.

Всё дальнейшее происходило будто во сне, и будто не с ним. Крепкая хватка сжимала ворот рубахи, не давая ему и шанса к спасению. Холодное острие клинка коснулось затылка. Палач явно примерялся, норовя отрубить голову одним мощным ударом. Тесак взвился вверх, широкое лезвие недобро блеснуло в лунном свете. Перун обречённо зажмурил глаза. Когда вдруг в голове запели звонкоголосые девы.

Когда шум и треск в ушах стихли, а девичье сладкоголосое пение только усилилось он нашёл в себе силы открыть глаза. Грузный толстяк замер подле него с открытым ртом и глупо вытаращенными глазами. Стоящие вокруг них оборванцы также притихли и замерли, повернув головы в сторону воды. Тесак палача выскользнул из ослабленных рук и встрял в землю рядом.

Понемногу зрение восстановилось. Глаза привыкли к темноте, а окружающий его мир перестал быть одним большим смазанным пятном. Из реки на берег медленно выходили жабо подобные существа. Те самые с которыми имел неудовольствие столкнуться в рыбацкой деревне.

Жабоголовые выходили на берег широко вытянув в стороны свои когтистые лапы. Одна за одной показывались над водой уродливые пучеглазые черепушки. Их было настолько много что зарябило в глазах.

Одна из тварей явственно выделялась на фоне остальных. Красным игольчатым гребнём, на огромной голове и вдоль всей спины. Раскрывшиеся широкие щели на груди чудовища подрагивали в унисон усыпляющей песне.

В отличии от всех, юнца от этой песни будто ледяной водой окатило. Встрепенувшись, игнорирую боль и ломоту по всему телу он бросился к тесаку. Прильнув к лезвию спиной, начал спешно резать путы на запястьях.

Когда наконец веревки были разрезаны речные жители в плотную приблизились к людям. Перун опрометью метнулся от реки, туда где полыхал полуночный костёр. За спиной послышались тихие стоны вперемешку с хрустом и чавканьем. Жабоголовые набрасывались на добычу вгрызаясь в тело острыми игольчатыми клыками. Даже добежав до частокола он слышал, как в безобразных пастях рвётся плоть и трещат кости.

Пробежав у стены. Вдоль землянок стараясь быть незамеченным парень понял, что его старания напрасны. Весь разбойничий лагерь, включая отъявленных закалённых в бою рубак, включая атамана, обмерли на месте. Не в силах двинуться, люди внимали чарующему пению. Готовы были принять любую участь, уготовленную им.

Никто даже не повел в его сторону и глазом. Когда он подбежал к яме пленников. На дне всё также сидели братья мельники и семья кузнеца. Сидели без движимо, а тем временем пение эхом разносилось по стенам ямы.

– Где же эта хренова лестница! – В душе ругаясь и сквернословя метался Перун.

Когда заметил то, что он искал у одной из землянок. Добротная, сбитая из брёвен и брусков лестница оказалось чересчур тяжела. На лбу вздулись жилы, а тело тупо взвыло, когда потянул её волоком по земле в сторону ямы. Прилагая нечеловеческие усилия, опустил лестницу в яму и бросил беглый взгляд на поляну.

Сутулые уродливые тени пробирались к людям внутрь лагеря, прячась меж стволов деревьев. Тем временем жабье пение не смолкало. Даже, казалось бы, наоборот усилилось. Спустившись в яму ухватил обомлевшего Братислава за плечи и с силой затряс. Это не привело к ожидаемому результату. Тогда он нанес хлесткий удар по лицу. Пощёчина пришлась как нельзя кстати. Пробудившийся будто ото сна Братислав, оттолкнул товарища и бросился к брату. Хлеща того по лицу и громко бранясь.

Перун поспешил наверх. Нужно было поспеть спасти волхва. Ступени быстро вывели его наружу, когда голова с разбега уткнулась во что—то мокрое и холодное. В страхе отпрянул. Прямо перед ним, возвышаясь на две головы стоял жабоголовый урод. Тварь лишь успела оскалить полную зубами пасть. С перепугу влепил жабе слева. Удар пришелся в нижнюю часть чешуйчатой башки. Под костяшками кулака громко хрустнуло.

Жабоголовый медленно повалился на спину будто мешок дерьма. Сжимая лапой вырванную по живому челюсть. Ночь прорвал жалобный, булькающий крик, преисполненный боли и ужаса. Сладкоголосая песнь на миг прервалась, а вместе с тем начали приходить в себя и стоящие у костра разбойники.

– Братцы! – Послышался чей-то надсадный крик, но тут—же захлебнулся.

Похватав горящие поленья из костра самые опытные и бесстрашные, разбойники принялись колотить незваных гостей. В то время как основная часть лагеря бросилась в рассыпную. Речные твари, успевшие подойти так близко, немедля набросились на людей. Рвя и терзая своими когтистыми лапами незащищённую плоть.

Пригнувшись и озираясь по сторонам, хлопец бросился к жилищу атамана. Жабоголовые занятые трапезой не обращали внимания на бегущего меж сосен человека. У распахнутого полога шатра ссутулилось склизкое тело. Будто в раздумьях входить или не входить.

Не сбавляя ходу двинул жабоголового ступнёй в спину, под ногами захрустело и омерзительно зачавкало.