Перуновы дети

– А ты обратил внимание, что в текстах почти не встречается слово «я», везде только «мы»?

– Видимо, у наших предков было чрезвычайно развито чувство единого сообщества, где каждый человек – звено в неразрывной цепи, тянущейся из прошлого – через настоящее – в будущее по единым законам Прави. В этой цепи соединены все: люди, боги и пращуры, живые и мёртвые, – те, кто существует сейчас, и потомки, которые придут на смену. Это, я бы сказал, диалектика высшей пробы, умение воспринимать мир во всём его сложнейшем многообразии. Далеко не всем нынешним философам подобное по плечу!

Отогнав машину и закрыв гараж, Лида с Вячеславом шли обратно, продолжая прокручивать так взволновавшие их мысли.

К вечеру мороз покрепчал, и небо стало высоким и звонким, будто отлитым из чёрного стекла, в котором холодными светлячками мерцали далёкие звёзды. Цветными огоньками зажглись окна коммерческих ларьков и пивбаров, на улицы высыпала молодёжь. Никто не обращал внимания на прихрамывающего мужчину и молодую женщину, идущих рядом. Никто не мог заметить, как их мысли, переплетаясь узорчатыми нитями, уносились в космические дали, разветвляясь там, подобно древу, на ветвях которого вспыхивали цветы удивительных открытий и озарений.

Поразительно, но ощущение было знакомым!

Подобные чувства возникали у Вячеслава не раз, когда он углублялся в осмысление вопросов бытия. Но то была его личная философия, выстраданная и проверенная жизненной практикой. Он всегда считал, что открытие некоторых закономерностей, которые он назвал «законами жизни», принадлежит только ему. И вдруг оказывается: многие сотни, нет, даже тысячи лет назад древние пращуры владели этими законами, называя их Правью, и жили по ним. Да, было отчего голове пойти кругом.

– Знаешь, Слава, – задумчиво отозвалась Лида, – мне раньше казалось: сто, двести лет – это такая древность. А сейчас времена будто уплотнились, придвинулись, и выходит: две-три тысячи лет – лишь пара секунд в истории человечества. «Велесова книга» говорит о египетском рабстве славян у Набсура-Навуходоносора. Весь мир знает из Библии о египетском пленении «сынов Израиля» и празднует день их освобождения, как величайший праздник Пасхи. И мы празднуем Пасху, но даже представления не имеем об исходе из Египта наших собственных пращуров. Далее, там говорится о войнах с Римом, Грецией, борьбе с готами, гуннами, хазарами. Значит, славяне – одна из древнейших народностей, наряду с эллинами, египтянами, шумерами, китайцами, иранцами и индусами. Помнишь, мы читали у Ломоносова: «Что словенский народ был в нынешних российских пределах ещё прежде Рождества Христова, то неоспоримо доказать можно». Видимо, Михайло Васильевич знал, о чём говорил.

Через некоторое время после «Мифов» «притекла», говоря образным древним языком, новая информация. Штудируя в библиотеке подшивку журналов «Наука и религия», Чумаков обнаружил, что публикатор «Велесовой книги» Александр Барашков является сотрудником этого журнала и печатает материалы, связанные с историей древнего славянства, а недавно в Москве вышла полная «Велесова книга» в его переводе с подробными комментариями, которую можно приобрести в редакции журнала по адресу…

– Поезжай! – только и сказала Лида, когда Вячеслав примчался к ней с этой новостью.

И вот Чумаков снова в столице. В кожаном плаще и шляпе, он вышел из московского метро на станции «Таганская», пересёк улицу у светофора и пошёл по противоположной стороне. Отыскав нужный переулок, оказался перед добротным старинным зданием. Литая бронзовая доска с символикой когда-то всесоюзного, а теперь российского журнала указывала, что адрес редакции не изменился.

Сразу за тяжёлой стальной дверью со скрипучей пружиной оказался книжный киоск, устроенный в пространстве под лестницей. Чумаков быстрым взором окинул витрину: книга, ради которой ехал сюда, лежала сразу за стеклом. Взяв её в руки, быстро пролистал и обрадованно вздохнул, это было именно то, что надо: справа шёл перевод, а слева – древний оригинальный текст. Чумаков что-то спросил, уточняя сразу возникшие вопросы. Киоскер, пожилая добродушная женщина, предложила:

– А вы поднимитесь на второй этаж и всё у самого автора спросите, он должен быть здесь…

Вячеслав Михайлович стал подниматься по старой деревянной лестнице, отзывавшейся поскрипыванием на каждый его шаг. Один из кабинетов был открыт. Виднелись два письменных стола, заваленные папками, журналами и стопками книг. За одним из них, среди бумажных ворохов, сидел мужчина лет сорока пяти.

– Простите, вы не Барашков? – осведомился Чумаков.

– Нет, но он будет с минуты на минуту, подождите. Вон его рабочее место. – Сотрудник указал на стол у книжного шкафа.

Речь сотрудника была энергичной, с некоторой хрипотцой, выдававшей едва заметный налёт другого языка. Догадка тут же подтвердилась, когда на телефонный звонок мужчина ответил:

– Да, Геворкян слушает! – и заговорил в трубку по-армянски.

Чумаков присел на один из расшатанных стульев в коридорчике.