Первая чаша

Звук повторился из-за приоткрытой двери курятника. Орей не заметил никаких инструментов, которые можно было бы использовать для защиты, и подумал о мече. Ничего не произошло, да и плащ на его спине пропал после молитвы.

Это значит, что опасности нет?

Монах медленно вошёл за ограду и осторожно, крадучись, приблизился к курятнику. Короткий писк, похожий на мяуканье, повторился.

Орей наклонился и заглянул внутрь.

В курятнике на сене лежал большой пушистый хосс, а у его живота копошились три слепых котёнка.

Увидев незваного гостя, мама-хищница подняла голову и, прижав уши, ощерилась на попятившегося Орея. Эта горная кошка уже бывала здесь раньше. Монаху удалось понять это по багряным тёмным следам ран на мохнатом боку – полосы, оставшиеся от зубьев вил. И вдруг его посетила догадка.

– Это не хоссы! – выпалил он громко. Мать пушистого семейства угрожающе зашипела, и Орей поспешил к воротам, пока она не напала на него.

– Это не хоссы! – снова воскликнул он.

Одержимый мыслью, монах добежал до ворот, схватил мешки и помчался вниз, радостно повторяя:

– Это были не хоссы! Не хоссы!

Не могли хищники так изуродовать тело, они бы его съели, уволокли бы в своё логово, но не оставили валяться почти не тронутым. К тому же, река вовсе не то место, где дикие кошки предпочитали искать укрытие. Царапины были оставлены чем-то металлическим, ножами или тяпками. Эх, ещё разок бы взглянуть на тело! Жаль, что всех уже похоронили…

– О, Высшие, уберегите меня! Ведь убийца в Шадибе. Это один из местных! – Орей резко остановился на тропе и перевёл дух. Пока бежал с мешками, он устал и вспотел так, что глаза заливало потом. Блестящая впереди серебристая лента реки показалась соблазнительной, захотелось окунуться в её прохладную воду. А заодно поискать у поймы ответ на загадку Шадиба, кто мог совершить убийства.

– А если это все же демон? – рассуждал Орей. Если в обители стало небезопасно, то поселок и вовсе ничто не защищает от угрозы извне, теперь это было точно известно.

Монах замедлил ход и крепко задумался, пока вышагивал по тропе. Одежда явно была похищена и, скорее всего, от неё уже избавились, сожгли или выкинули. Но если это был демон, то зачем ему одежда? Значит, могли остаться какие-то следы, пусть и неявные для местных.

Орей напомнил себе, что знак судьи не получил и у него нет никаких законных полномочий для выяснения правды.

– Я попрошу награду за это дело, – решительно сказал себе он. – Потребую свободы для Зариме. А она… пусть сама решает, уходить со мной или оставаться.

«Конечно, она уйдёт со мной», – подсказала быстро пролетевшая мысль, и на лице монаха родилась улыбка. Цель была поставлена. Значит, Оттар должен стать старостой и отпустить Зариме без суда и без наказания.

Орей, довольный собой и окрыленный мечтами, продолжил путь в поселок.

***

Прежде чем действовать, Орей решил всё тщательно обдумать. Он уже пробовал действовать прямолинейно, но едва не испортил всё и нарушил местные законы. Поэтому, монах, вернувшись из обители, не стал предпринимать никаких действий. Подарил Арслану мешки с добром и тем самым откупился от лишних расспросов. Но одну бутыль грушевого вина оставил себе.

– Оттар хочет с тобой поговорить, – сообщил Арслан, радостно приняв подарки. – Сходи к нему завтра утром. Но… не стоит упоминать о том, что ты ходил вчера в дом Мас Рийя. Какие-то мерзкие слухи ходят по деревни, будто бы ты к ним вломился… Не могу поверить, что это правда!

Отрицать было глупо, но и признаваться в своих ошибках перед Арсланом не хотелось. Орей не был напуган, но сделал вид, что не может говорить, и ушел к себе. Оказывается, и собственная слабость иногда может стать выгодой.

Осознав, что эти мысли противоречат учению Высших, он спрятал бутыль вина в сундук и весь вечер, пока не стемнело, читал «Теории измерений».

Наутро монах встал рано и полез в сундук. Вытащил оттуда вино и откупорил пробку. Понюхал сладкий, приятный, фруктовый запах и сделал глоток, расценив его, как первую чашу.

– За мёртвых! – тихо сказал он. Рот наполнился терпкой сладостью.

– Воспоминание, – Орей глотнул ещё немного и поморщился.

– Успокоение живым, – подытожил он и сделал третий глоток больше предыдущих двух.

Из-за занавески раздался тихий голос.

– Орей…

Монах поперхнулся, жжение хлынуло в нос и, казалось, достигло мозга. Из глаз брызнули слёзы.

Голос Зариме никогда прежде так его не пугал.

Он торопливо спрятал вино под подушку и прокашлялся.

– Зариме… – просипел он и бросился к занавеске, позабыв, что до сих пор в одной рубахе.

Он опомнился, только откинув в сторону ткань и увидев женщину, держащую в руках его отстиранную рясу. Осознав, что одет неподобающе для такой встречи, он резко задернул занавеску и выглянул из-за нее.

Зариме стояла, опустив глаза в пол, и протягивала ему вещи.

– Спасибо! – Орей высунул руку, схватил свою одежду и снова скрылся в комнате. Сердце часто взволнованно билось, но волнение это отчего-то было радостным. Он чувствовал стыд и смущение, но вместе с этим хотелось рассмеяться.