Первая чаша

– Арслан убеждал меня, что нельзя… только в Дни поминовения. Ты же… веришь, что я не убийца? Как я мог убить Хасана, если тогда меня даже не было в Шадибе?

– Кто знает, может это было колдовство, – пожал плечами Урсан. – Но Арслан… Маас Фареки давно жаждут власти, с тех пор как их дед потерял место старосты. Они считают, что Маас Наар отобрали у них это право. С ними приходится считаться, потому что они древний род, но они никогда не казались нам достойными людьми.

Орей начал понимать, что изначально оказался не на той стороне, оттого с ним теперь и происходят эти ужасные вещи.

– Как бы то ни было, мне не под силу ничего изменить. Надо было тебе сразу требовать с Арслана и Оттара свой долг.

Монаха осенило. Точно! Долг. Он может попросить, чтобы его не убивали, ведь Арслан должен ему за ту игру в карты! Это совершенно вылетело у Орея из головы от пережитого страха на суде, но теперь появился шанс воспользоваться этим. Конечно, изначально он хотел попросить свободы для Зариме, но если все действительно завершится казнью, то некому будет помочь несчастной женщине.

Урсан ушел, а Орей почувствовал прилив сил, даже боль отступила и стало легче дышать. Он ещё может спастись!

Время пролетело быстрее, чем он думал, хотя поначалу казалось, что минуты тянутся и ничего не происходит. Уже скоро над решеткой возникли черные силуэты стражей, которые вытянули наверх совершенно не сопротивляющегося и даже немножко радостного монаха.

Рядом с колодцем стоял священник, который, только взглянув на Орея, покачал головой и произнес:

– Он не достоин последней молитвы! Поглядите на него, убийца смеет радоваться за минуты до гибели! Не иначе, это демоны внутри него. Эту душу уже не спасти! Пусть Высшие сами решают, что с ним делать! – старик плюнул под ноги монаха, развернулся и ушел прочь.

Стражи связали осужденному руки и повели через двор ратуши к улице, придерживая за плечи.

Ряды собравшихся там селян встретили Орея угрозами, оскорблениями и плевками. Со всех сторон полетели гнилые овощи.

– Смерть! Смерть убийце! – вопили мужчины, трясли кулаками перед собой, но стражники невзирая на разгневанную толпу, провели монаха до дороги и направились к главному перекрестку. За конвоем стражи шли главы семейств. Замыкала шествие Аллина, как единственная женщина на этом отвратительном сборище. Перед ней тащили на носилках Ильдара Мас Харуна, по правую руку от которого шел его старший сын.

Орей даже не пытался сопротивляться. Смириться со своей судьбой не получалось, его парализовал страх, какого он еще не испытывал, потому он и не верил, что сейчас умрет. Не мог представить того, что его убьют. Он надеялся, что сейчас, выскажет Арслану, что тот должен спасти его и забрать таким образом свой долг.

Стражи подвели монаха к обтесанному придорожному столбу, чуть выше человеческого роста. Орей готов был поклясться, что раньше этого столба тут не видел. Возможно, просто проходил мимо и не обращал внимание или его установили здесь специально для казни. Все же в Шадибе не каждый день, да и не каждый год, происходят такие события.

Путы на руках Орея ненадолго ослабли.

– Снимай рубаху! – приказал ему стражник.

– Н-нет, это не положено… по… – монах вспомнил устав Полуденных Врат, но ничего не мог поделать. Стражники насильно стащили рубашку через его голову, и теперь Орей ощущал жгучий стыд, что стоит перед всеми полуголым.

Один из стражей, тот, что выглядел помоложе, забрал одежду себе, но второй выхватил вещь из его рук.

– Оставь, я себе заберу.

– Нет, отдай! Ещё сапоги потом возьмем!

Орей понял, что делят его вещи, хотя он еще не умер. Наверное, тоже самое мог ощутить настоятель Шамет, если бы узнал, что его лучший друг уже вырыл для него могилу. Чувство было и впрямь скверное.

Скоро путы на запястьях осужденного затянулись туже, а спиной он прижимался к гладкой, холодной поверхности столба. Вокруг собралась озлобленная толпа, люди выглядели страшнее демонов, их лица были перекошены от ненависти.

Преодолев ужасное волнение под пристальными взглядами селян, монах закричал, что было голоса:

– Остановитесь! Арслан! Вспомни! Я требую уплаты долга!

После этих слов толпа немного притихла. Рядом с Арсланом поставили носилки Ильдара Мас Харуна, который посмотрел на Орея и кивнул.

– Что? – опешил селянин.

– А он прав, – подтвердил старик. – Вы заключили сделку с ифритом, ты и этот колдун. Ты был настолько щедр и великодушен, что пообещал отдать ему всё, что он попросит.

Люди, собравшиеся казнить Орея, начали в недоумении перешептываться.

– Долг? Убийце? Вот ещё! Он же обманул нас! – возмутился Арслан. – Ничего он от меня не получит, кроме смерти!

Ильдар Мас Харун покачал головой.

– Не боишься? Ифрит жестоко накажет того, кто нарушил условия сделки. Урсан, – обратился он к сыну. – Унесите меня отсюда.

Всё семейство кузнеца, взяв носилки со стариком, удалилось в сторону дома.

Орей слабо пошевелил плечами, поняв, что узлы затянуты очень туго, а освободиться казалось невозможным.