Первая дочь

– Наша цель – позаботиться, чтобы каждая дочь выросла и стала женщиной. Сколько бы времени на это ни потребовалось, – пробормотал Айво.

– Они всего лишь маленькие девочки, – прошептал Дагмар. – Мы справимся, мастер?

Дагмару очень хотелось упасть на колени, сделать надрез на ладони и начертать руну спокойствия прямо на каменном полу кухни, но он не двигался, надеясь, что Айво успокоит его. Вместо ладони у Дагмара сердце обливалось кровью.

– Справимся, Дагмар. И когда король уедет в Эббу, ты должен найти в лугах женщину-тень и привести ее сюда. Она поможет нам.

* * *

В тот день, когда под звуки труб и хлопанье знамен король поскакал в Эббу, Тень перегнала овец на луг в низине под дворцом. Сняв платок со своих белых волос и сгорбившись, она надеялась сойти за старуху. На пожилых женщин не обращали внимания, хотя в последнее время это работало далеко не всегда. За прошедшие несколько месяцев ей доставили больше беспокойства, чем за все минувшие годы вместе взятые. Пастьба – занятие для одиночек, а на холмах стали появляться бандиты и бродяги, и похищения женщин всех возрастов в окрестностях королевской деревни участились.

Дагмар беспокоился об одинокой пастушке, но пока она спасалась, используя для прикрытия овец и преимущества пересеченной местности. В лиловой накидке хранителя, да еще издалека, она могла показаться любопытному глазу согбенным стариком, пасущим храмовое стадо.

Стоял теплый летний день, и стадо сбилось в тень Храмовой горы, где и паслось на отросшей за несколько недель траве. Тень сняла плащ и устроилась в россыпи камней, за валуном, дававшим прохладу и защиту от солнца ее бледной коже. Она думала о том, что сегодня, возможно, придет Дагмар. А может, и Байр с Альбой. Со своего наблюдательного пункта Тень видела шпили, поднимавшиеся по ту сторону стен и царапавшие небо, словно когтистые руки. Эти шпили чего-то требовали, а не просили у небес, и Тень мечтала, что они направят детей к ней.

Рожденные весной ягнята выросли и привыкли к долгим летним дням; вероятность того, что они отобьются от стада или их утащат волки, уменьшилась. После полудня Тень заметила, что ее одолевает дремота. Спокойное поведение стада и усталость ожидания убаюкали ее.

– Все нормально, это женщина.

Голос мужчины донесся справа. Он говорил хриплым шепотом, и это внушало бо́льшие опасения, чем обычный тон. Тень не подняла век, но сердце забилось учащенно.

– Готов поспорить, она моложе, чем выглядит, – добавил шипящий голос, очевидно, уверенный, что его пока не слышат.

Овцы взволнованно задвигались, почуяв чужаков, и Тень мысленно послала им настоятельный зов, заставляя сбиться в плотную массу. Тотчас откликнувшись, животные сгрудились вокруг Тени и камней, на которых она отдыхала. Нащупав под юбками нож, она медленно встала и повернулась лицом к угрозе. Тень стояла в центре стада, стягивая овец вокруг себя. Шерстистый вал отделял ее от троих мужчин, стоявших по ту сторону живой преграды. Они смотрели на нее, одинокую женщину, как на сладкий плод, который остается только сорвать.

– Иди сюда, девочка, – сказал один, взмахнув веревкой с петлей.

Будто она собиралась вот так просто подойти, если он попросит, пробиться через блеющее стадо и позволить увести себя с веревкой на шее. У второго в руках был длинный кнут, а у третьего – коса, словно он заметил Тень со своего участка, примыкающего к подножию Храмовой горы, и решил, что с покосом можно подождать.

– Это жертвенные овцы хранителей Сейлока. Не смейте прикасаться к ним, – предупредила она, стараясь придать голосу побольше уверенности.

– Она разговаривает! – прохрипел самый крупный мужчина и щелкнул кнутом в воздухе.

Овцы жалобно заблеяли и задрожали.

– Ага. И у нее такой забавный говор… как у истландки, – добавил его сотоварищ с веревкой. – Это хорошо. Женщины Сейлока прокляты. Мы продадим ее дороже, если она не из наших мест.

– Эти овцы принадлежат хранителям. Хранителей защищает сам король.

– Король уехал. Вместе с воинами. Мы видели, как он ускакал, женщина. В Эббе война. Про это каждый знает. Сегодня нам его нечего бояться.

В карманах у Тени лежали камни, а кожаную пращу она обматывала вокруг пояса, поверх веревки. Она прикинула, каким оружием лучше воспользоваться, пращой или ножом, и остановилась на праще, поскольку ею можно было действовать на расстоянии, не приближаясь к бандитам. Тень искусно владела пращой, так она отгоняла волков. Теперь нашлись мужчины, которые хотели похитить не овец, а ее.

Овцы напирали, жались к ней, чувствуя затруднительное положение хозяйки, и сами тряслись от страха. Ей следовало скомандовать им, чтобы они разбежались, но женщина цеплялась за их успокаивающее тепло и слепое повиновение. Хотя блеяние уже походило на нестройный трубный рев, Тень не выпускала овец из-под своей власти.