Первая дочь

Небесно-голубые глаза Дагмара смотрели мимо нее, в темноту, и в груди у Тени закипало раздражение, пальцы сжимались в кулаки. Он был добр. Очень долго он был очень добр. Уравновешен, надежен и прост. Она не хотела его ломать. И не хотела, чтобы он сбежал, но больше не могла выносить его отстраненности.

– Дагмар, посмотри на меня, пожалуйста.

Стиснув челюсти, он неуступчиво опустил веки.

– Ты будишь во мне желание, чтобы на меня смотрели, – сказала она, и его обжигающий взгляд метнулся к ее ищущим глазам.

– Я всегда смотрел на тебя, Тень.

На мгновение наступила тишина, тяжелая, полная неопределенности тишина, какая бывает перед потопом.

– Да. Смотрел. И я… полюбила тебя… за это. Никто меня об этом не предупреждал.

– Я хранитель Сейлока. Я не могу… не должен… отвечать на твою любовь.

– Я тебя не прошу… хотя… ты глупец, если думаешь, что любовь можно запретить.

– Но от нее можно воздержаться, – печально возразил он.

– Хранители оставляют дом и семью. У них нет жен. У них нет детей. Вы платите очень высокую цену за жизнь в храме, – сказала Тень.

– Да. И за любовь приходится очень дорого платить. Редко можно обрести и то и другое. Мы цепляемся за одно и отвергаем другое, либо пренебрегаем одним ради лучшего служения другому. Любовь мешает нам использовать силу рун, необходимую для наших целей, она делает нас уязвимыми. Мы не должны делать того, что дает рунам власть над нами. Наоборот, мы должны властвовать над рунами.

Она впервые поняла, почему хранители Сейлока отгораживаются стенами храма и живут вне кланов. Любить – значит отдаться во власть кого-то еще. Любить – значит быть управляемым.

– Когда родился Байр, я был уверен, что меня выгонят из храма. Любовь к ребенку перечеркивала верность храму. Я был верен и предан мальчику. Таким и остался. Ради его спасения я бы отказался от своей силы. И все же… Айво разрешил нам обоим остаться, – сказал Дагмар. В голосе его звучало удивление.

– Он разрешил остаться и мне.

– Да. – Хранитель выглядел потрясенным, словно сходство ситуаций только что дошло до него. – И теперь ты одна из нас.

– Хранительница Сейлока, – произнесла Тень и рассмеялась. Служанка, пастушка, а теперь хранительница. Хранительница тайн и несбывшихся желаний. – Ты навсегда останешься хранителем, Дагмар?

– Я всегда об этом мечтал.

– Почему? Ты мужчина… Можешь пойти куда угодно. Чем угодно заняться.

Дагмар усмехнулся.

– Мы все чем-нибудь связаны. Я предпочитаю быть привязанным к храму, а не к клану.

– Мы все чем-нибудь связаны, – повторила Тень. – Но я не одна из вас, Дагмар. Я не верю в ваших богов, и я здесь не потому, что боюсь любви. Я не привязана ни к вашему храму, ни какому-либо клану.

– Тогда почему ты здесь? – В его голосе угадывалась неуверенность. Он явно боялся услышать ответ, боялся, что она скажет: из-за тебя.

Тень находилась в храме из-за привязанности к ребенку. Но не обмолвилась об этом ни словом. Она сказала другую правду.

– Когда я была маленькой… немногим старше Альбы… помню, как сильно мне хотелось слиться с облаками… казалось, что именно там мое место. Я воображала, что могу уйти в небо и стать невесомой дымкой. Частью чего-то большего, чем я. Возле дома, где я жила, над скалами собирались облака. Как-то днем я изо всех сил разбежалась и бросилась с обрыва, надеясь, что эта белоснежная вата поглотит меня. В конце концов, я же тень. – Она грустно улыбнулась. – Так верилось, что я стану частью этого. Что найду свое место.

Дагмар неотрывно смотрел ей в глаза.

– Ты бросилась со скалы?

– И на мгновение испытала самое прекрасное в своей жизни чувство. Я стала свободной. Я не падала… по крайней мере, это не ощущалось как падение. Скорее, я плыла. Остались только покой и тишина. Я была уверена, что у меня получилось. А потом ударилась о воду.

Оба помолчали.

– Было так холодно. Пронзительно холодно и больно… Я болтала ногами, гребла руками. Утонуть было трудно… К сожалению, я умела плавать.

– Почему… к сожалению? – спросил Дагмар, но Тень не ответила. Она знала, что он понимает.

– Я делала это снова и снова. Всякий раз, когда облака окутывали скалы, я прыгала вниз.

– Зачем? – упрямо спросил он.

– Затем, что чувство полета стоило боли падения.

Дагмар перевел взгляд на ее губы, и у Тени чаще забилось сердце.

– К тому же падение не угрожало жизни, – добавила она.

– А вдруг в один из дней… это случилось бы, – едва слышно произнес Дагмар.

– Мы живем не для того, чтобы терпеть. Мы терпим для того, чтобы когда-нибудь… начать жить. Я многое вынесла, а по-настоящему жила всего несколько мгновений.

Набрав в грудь воздуха, она приготовилась еще раз броситься со скал. Она знала, что будет больно, и знала, что стоит рискнуть.

– Я как-то сказала… давным-давно… что не хочу с тобой ложиться. А ты сказал, что никогда бы об этом не попросил, – выпалила она.

– И не попрошу, – прошептал Дагмар, но Тень уже не могла остановиться.

– А теперь мне хотелось бы лечь с тобой. Я мучаюсь от желания. Но эту муку я способна вынести… и вынесу ее с радостью… если смогу просто быть рядом с тобой. Ты мой самый близкий друг.