Первая конная армия

Решив отправиться в Котлубань бронепоездом, я обратился к командующему армией за разрешением отбыть в дивизию.

— Да, пожалуйста, — сказал Егоров. — Только поезжай не бронепоездом, а на машине Реввоенсовета. Ты заслужил, — добавил он шутливо, — ездить не общественным, а персональным транспортом.

— Ночь на дворе, да и вообще по ряду соображений я все-таки предпочитаю бронепоезд, — ответил я Егорову.

— Нет, нет, Семен Михайлович, отправляйся машиной, — стоял на своем командующий.

Не верил я автотранспорту, которым мы тогда располагали, и поэтому с большой неохотой сел в машину, поданную к подъезду здания, занимаемого Реввоенсоветом армии.

Машина была английского производства, изрядно потрепанная, похожая на помятый, ржавый железный сундук. Шофер долго крутил заводную ручку, мотор пыхтел, чихал, но работать отказывался. Наконец мотор завелся, шофер, тяжело дыша, ввалился в кабину, и машина со скрежетом и заунывным воем двинулась.

Когда мы выехали из Царицына, повалил густой снег. Машину бросало на ухабах, и она так скрипела и стонала, что казалось, вот-вот развалится. Влажный снег залеплял стекла кабины, и шофер то и дело останавливался, чтобы очистить их. Фары не могли осветить и десятка метров дороги. Перед нами стояла плотная пелена густого снега. Шофер поминутно сбивался с дороги, машина буксовала, попадая в ямы и мелкие воронки от снарядов. Где-то около Городища мы ввалились в стрелковый окоп, и на этом мое путешествие на персональном транспорте закончилось, так как наши попытки вытащить машину из окопа при помощи бревна не увенчались успехом. Опасаясь опоздать к началу наступления дивизии, я послал шофера в Городище, а сам вышел к железной дороге и зашагал в Котлубань по шпалам.

Первые три-четыре километра я прошел сравнительно легко, а потом почувствовал, что железнодорожное полотно вовсе не приспособлено для хождения по нему — шпалы лежали на разном расстоянии одна от другой, и приходилось идти то по-гусиному, то прыгать по-козлиному. Так я передвигался к Котлубани всю ночь.

В ложбинах и выемках, особенно под железнодорожными мостами, могли прятаться от непогоды мелкие группы разгромленных накануне белогвардейцев или же дезертиры. Поэтому я вытащил из кобуры револьвер и держал его наготове. Но все обошлось благополучно. В 7.30 утра уже возле станции Котлубань меня остановил полевой караул нашей дивизии. Начальник караула подал мне лошадь, и через полчаса я приехал в штаб дивизии.

К утру снегопад прекратился. Небо расчистилось от облаков. Поднялось яркое, совсем весеннее, необычно теплое для февраля солнце. Под его лучами буквально на глазах снег превращался в потоки воды, и она заполняла собою ложбины и овраги, окопы и канавы, тысячами ручейков вливалась в речки.

В 9 часов утра дивизия выступила на Карповку.

На подступах к Карповке передовые части дивизии, встретив белоказаков, развернулись и пошли в атаку. Однако противник, не приняв боя, оставил Карповку. Увидев, что он быстро отходит в направлении Бузиновки, я приказал ослабить нажим с фронта, а подразделениям, действующим на флангах дивизии, стремительным броском вперед охватить фланги противника. Белогвардейцы оказались зажатыми в полукольцо, а путь отхода им преградила разлившаяся река Карповка.

Грозно надвигались наши атакующие эскадроны, мощное «ура» гремело на всю долину. Казалось, что белые не устоят, бросят оружие, сдадутся в плен. Но нет! Перед нами были казаки-старики, всегда предпочитавшие плену смерть в бою. Повернувшись лицом к атакующим, они встретили красных кавалеристов в шашки. Бой был свирепым и по-кавалерийски скоротечным. Казаки-старики рубились до тех пор, пока могли держаться на лошадях.

Спаслась, бежав в Бузиновку, только та часть белоказаков, которая не была окружена. Но и мы понесли большие потери.

Интересно отметить, что место жестокого боя в районе Кар- повки теперь стало дном Карповского водохранилища. Думали ли наши бойцы и командиры под Карповкой, что место, на котором они сражались за советскую власть, проливали кровь и умирали, начнет свою новую историю с победой советской власти? Да, красные бойцы и командиры не только думали о великом будущем своей Отчизны, но и видели его. Именно поэтому они храбро сражались с силами, стоящими на пути советского будущего, именно поэтому они умирали, сраженные в бою, без вздохов сожаления за свою жизнь. А им, конечно, жизнь была дорога, и не только потому, что жизнь дорога каждому человеку, но и потому, что они хотели собственными руками строить коммунистическое завтра.

После разгрома противника под Карповкой Особая кавалерийская дивизия расположилась в Карповке и Мариновке. Непрерывные боевые действия измотали бойцов. Требовался отдых. Кроме того, настоятельно необходимо было навести порядок в частях с учетом людей, лошадей, вооружения, снаряжения и различного военного имущества.