Читаем Первая красавица полностью

Б а з и с о в. О, черт! У него всегда сода есть. С утра проклятая изжога одолевает. А тут еще с выступлением по радио голову морочат. Весь вечер вчера загубил. (Достает из кармана листки бумаги.) Ну что я им скажу? (Читает.) «Наша мастерская разрабатывает комплекс сооружений порта и городка моряков на побережье Камчатки. Главный инженер товарищ Кашинцев выезжал на место уточнить проект». (Разводит руками.) Что еще?

С н е т к о в (быстро). Коллектив мастерской обязался досрочно представить документацию, с тем чтобы строители своевременно начали работы по нулевому циклу. Каждый сотрудник мастерской обязался… и так далее, и так далее. Я, как автор проекта, обещаю… и так далее, и так далее.

Э л л а. Но мы не брали никаких обязательств.

С н е т к о в. Неважно, все так выступают.

Б а з и с о в. Правильно. Очень хорошо. Дорогой, добавьте-ка там, что надо. (Сует листки.) Честное слово, три фасада легче спроектировать.

С н е т к о в (пожимая плечами). Попробую.

Б а з и с о в. Кстати, о документации. Давайте-ка мы все вместе с Кашинцевым сядем в конце дня и уточним.

Г у р ь е в а. Но ровно полпятого у нас репетиция.

Б а з и с о в. Вот еще несчастье на мою голову. (Морщится.) Один вид ваших бандур чего стоит. Неужели нельзя эту консерваторию куда-нибудь перенести?

Г у р ь е в а. Геннадий Демьянович, не зажимайте инициативу профкома!

Б а з и с о в. Ну да, Григи, Сен-Сансы и прочие романсы. Будь они трижды неладны.

Л у н ц. У нас Бах — Бузони.

Б а з и с о в. Прекрасно. В мастерской теперь не работа, а сплошной Бузони пошел. (Строго.) Придет Кашинцев, сразу соберемся и быстро все обговорим.


Делает знак Элле, та берет бумаги и вместе с Базисовым уходит в кабинет.


Л у н ц (надевая нарукавники). Ну-с, зарядочка подхалимажем окончена. Адель, передайте-ка мне альбом номер восемь.

Г у р ь е в а (отдавая альбом). Что поделаешь. И он привык, и мы привыкли. Надеюсь, я сегодня не очень пережимала?

С н е т к о в (с улыбкой). Вы всегда не очень…

Г у р ь е в а. Ничего. Он принимает это по утрам, как витамины. Зато видели, как я была неумолима, когда он хотел заседать после работы?

С н е т к о в. Старая привычка. Днем где-то носится, а потом появляется и с Кашинцевым устраивает посиделки на весь вечер.

Л у н ц. Борис Николаевич мягкий человек. Вот придет и опять засядут.

С н е т к о в. Хм. Да. Он-то придет, а что мне делать? (Роется в карманах.) Пять рублей есть…

Г у р ь е в а. Что случилось?

С н е т к о в. Понимаете, я должен Борису Николаевичу пятнадцать рублей и обещал отдать их в день приезда. А теперь тем более, человек из больницы…

Г у р ь е в а. Как, у вас опять нет денег?

С н е т к о в. Видите ли… Мне вчера предложили очень редкое издание Карамзина, и я не удержался… К тому же мой Карамзин не полный. Потом вот пришлось, в некотором роде, экипироваться. Так что, сами понимаете…

Г у р ь е в а. Ну как вы живете! Целая неделя до получки, а он покупает Карамзина. И потом, зачем вам эта кожанка, когда у вас нет вечернего костюма? Не пойдете же вы в ней в театр или в концерт.

С н е т к о в. В самом деле. Я как-то не подумал.

Г у р ь е в а. Ах, Леньчик, Леньчик. Когда вы наконец остепенитесь? Спокойная жизнь, милая семья, жена, детишки лепечут у ног…

Л у н ц. Черт знает что такое! (Потрясает альбомом.) Кто устроил это безобразие? Я вас спрашиваю: откуда на крыше дома, типового дома культуры… дамские лифчики?!

С н е т к о в. Что! Где?

Г у р ь е в а. Ах, боже мой! Это я показывала Веронике, какие теперь носят декольте. Вот вам резинка, и не кричите. (Снеткову.) Леньчик! Могу вам дать пять рублей, если они вас устроят. (Достает из сумочки деньги.)

С н е т к о в. Разумеется. Еще бы. (Берет.) Я сейчас также провентилирую этот вопрос у сметчиков, и, надеюсь, все будет в порядке. (Уходит.)


Раздается звонок телефона. Видя, что Эллы нет, Гурьева берет трубку.


Г у р ь е в а. Да. Я. Здравствуйте, Зина! Нет. Геннадий Демьянович у себя. Не надо? Ах так. Борис Николаевич приехал, а вы разве не знали? Ах так. Должен прийти. А, ну хорошо. (Кладет трубку.) Оказывается, милое дитя только сию минуту узнало о том, что прибыл жених.

Л у н ц. Как? Разве отец ей не сказал?

Г у р ь е в а. А ее, видите ли, не было дома. Изволила заночевать… у подруги.

Л у н ц. Перед самой-то свадьбой? Экое легкомыслие.

Г у р ь е в а. Ох, не говорите мне о свадьбе. Никогда не смогу понять вкусы мужчин. Вообще, все это так скоропалительно, совсем не в духе Бориса Николаевича.

Л у н ц. А жениться лучше всего зажмурив глаза. Самое верное дело. Впрочем, что бы вы ни говорили, вы все равно на этой свадьбе будете.

Г у р ь е в а. Смотрите, каким он святошей прикидывается. Может, вы не пойдете?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Забытые пьесы 1920-1930-х годов
Забытые пьесы 1920-1930-х годов

Сборник продолжает проект, начатый монографией В. Гудковой «Рождение советских сюжетов: типология отечественной драмы 1920–1930-х годов» (НЛО, 2008). Избраны драматические тексты, тематический и проблемный репертуар которых, с точки зрения составителя, наиболее репрезентативен для представления об историко-культурной и художественной ситуации упомянутого десятилетия. В пьесах запечатлены сломы ценностных ориентиров российского общества, приводящие к небывалым прежде коллизиям, новым сюжетам и новым героям. Часть пьес печатается впервые, часть пьес, изданных в 1920-е годы малым тиражом, републикуется. Сборник предваряет вступительная статья, рисующая положение дел в отечественной драматургии 1920–1930-х годов. Книга снабжена историко-реальным комментарием, а также содержит информацию об истории создания пьес, их редакциях и вариантах, первых театральных постановках и отзывах критиков, сведения о биографиях авторов.

Александр Данилович Поповский , Александр Иванович Завалишин , Василий Васильевич Шкваркин , Виолетта Владимировна Гудкова , Татьяна Александровна Майская

Драматургия
Стихотворения. Пьесы
Стихотворения. Пьесы

Поэзия Райниса стала символом возвышенного, овеянного дыханием жизни, исполненного героизма и человечности искусства.Поэзия Райниса отразила те великие идеи и идеалы, за которые боролись все народы мира в различные исторические эпохи. Борьба угнетенного против угнетателя, самопожертвование во имя победы гуманизма над бесчеловечностью, животворная сила любви, извечная борьба Огня и Ночи — центральные темы поэзии великого латышского поэта.В настоящее издание включены только те стихотворные сборники, которые были составлены самим поэтом, ибо Райнис рассматривал их как органическое целое и над композицией сборников работал не меньше, чем над созданием произведений. Составитель этого издания руководствовался стремлением сохранить композиционное своеобразие авторских сборников. Наиболее сложная из них — книга «Конец и начало» (1912) дается в полном объеме.В издание включены две пьесы Райниса «Огонь и ночь» (1918) и «Вей, ветерок!» (1913). Они считаются наиболее яркими творческими достижениями Райниса как в идейном, так и в художественном смысле.Вступительная статья, составление и примечания Саулцерите Виесе.Перевод с латышского Л. Осиповой, Г. Горского, Ал. Ревича, В. Брюсова, C. Липкина, В. Бугаевского, Ю. Абызова, В. Шефнера, Вс. Рождественского, Е. Великановой, В. Елизаровой, Д. Виноградова, Т. Спендиаровой, Л. Хаустова, А. Глобы, А. Островского, Б. Томашевского, Е. Полонской, Н. Павлович, Вл. Невского, Ю. Нейман, М. Замаховской, С. Шервинского, Д. Самойлова, Н. Асанова, А. Ахматовой, Ю. Петрова, Н. Манухиной, М. Голодного, Г. Шенгели, В. Тушновой, В. Корчагина, М. Зенкевича, К. Арсеневой, В. Алатырцева, Л. Хвостенко, А. Штейнберга, А. Тарковского, В. Инбер, Н. Асеева.

Ян Райнис

Драматургия / Поэзия / Стихи и поэзия