Первая красавица

Входит  Л е н а, энергичная девушка, одета по-городскому.

Л е н а. Здравствуйте, тетя Варя! Здравствуйте, Степан Фомич! (Оглядывает комнату.) Не приехал?

К у с ь к о в. Вроде задерживается.

М а т ь (Лене). Да сядь ты, хоть посиди! Небось бегаешь целый день?

К у с ь к о в (матери). Не шути с ней — секретарша…

М а т ь (Петьке). Отойди от окна! Стекло продавишь. (Лене.) Вот моего бы взяла порядку обучать.

П е т ь к а. Опять меня! Чего я-то… Ух, жисть.

М а т ь. Сиди, сиди, тебя не спрашивают.

Л е н а. Ничего! Он у нас теперь парень что надо. Правда, Петя?

П е т ь к а. Это мамка все ругается. Вот брательник приедет, мы с ним по-мужчински поговорим.

Входит  д е д  А н т и п, крепкий старик. Носит бороду. Глуховат.

Д е д. Почтение хозяевам.

Все кланяются.

М а т ь. Садитесь, Антип Матвеевич!

Д е д. А что ж не запримечу Егора Васильевича? Али нет еще?

К у с ь к о в (растолковывает глухому деду). В телеграмме в три сказано. Час от станции — четыре, стало быть, а сейчас, почитай, все пять будет.

Д е д. На телеграфе-то брешут часто.

Л е н а. Кто встречать поехал?

М а т ь. Да Игнахина послали.

К у с ь к о в. Вот нашли балаболку! Он его там до смерти заговорит.

Д е д. Семен-то Франтика заложить велел. Никому не давал, все было сам ездил, а тут поди ж ты.

К у с ь к о в. Ну и правильно. Должны председатели друг другу уважение оказывать.

Л е н а. Народ-то Егора Васильевича добром поминает. А что, ведь неплохо жили до войны.

К у с ь к о в. Конечно, почище теперешнего. И достатку поболе было. Ну, кабы не Гитлер…

Д е д. Все-таки и Семен управляется. После Егора сколько уже председателей сменилось-то.

Л е н а. А вы, Антип Матвеевич, как я погляжу, за зятя горой.

М а т ь. Как ни говори — родня!

Д е д. Я по справедливости. Что Егор человек напористый, дельный, а и Семен тоже карахтерный. Вожжа попадет — спуску не даст.

П е т ь к а. Дядя Степан! А Егор опять за председателя будет?

К у с ь к о в. Пороть будет всех вас, озорников, на деревне.

П е т ь к а. Нет, правда, дядя Степан?

Пауза.

К у с ь к о в. Да, интересно, как Егор с Семеном поладят?

М а т ь. А чего им делить-то?

Д е д. С малолетству по деревне бегали, ох и дрались, бывало.

Л е н а. А не женился он там, тетя Варя?

М а т ь. Да не писал ничего такого.

Л е н а. А мог, очень даже мог. Симпатия-то его за Семена замуж вышла.

М а т ь. Ну, уж разве это симпатия?

Л е н а. Конечно, симпатия.

К у с ь к о в. Раз говорят, наверно, дело было.

М а т ь. Может, и было, а толку не было. (Лене.) Вот хоть и о тебе с Павлом говорят, а будет ли что, кто знать может.

Л е н а (смущенно). Обо мне? Кому это интересно?.. Да я…

П е т ь к а (сидящий у окна). Едут! Едут! (Пулей вылетает в сени.)

За окном слышится стук колес подъезжающей телеги.

М а т ь. Ох, родные! (Накидывает платок, выбегает на улицу.)

Все, кроме деда, бегут за ней. Радостный шум.

Д е д. Кажись, дождались.

Первым в комнате появляется  П е т ь к а, который прижимает к груди привезенный братом радиоприемник. Затем, обнимая мать, входит  Е г о р  Б о г у н о в. Он в форме офицера Советской Армии. За ним вносит вещи  И г н а х и н — колхозный возчик, небольшого роста, подвижный и уже не молодой. На голове у него шапка-ушанка с болтающимися завязками. Замыкает шествие  г р у п п а  к о л х о з н и к о в. Мать, обнимая Егора, плачет.

Б о г у н о в. Ну что вы, мама, правда! Живой ведь.

И г н а х и н (Куськову). Здорово! Хе-хе! Дай-ко закурить.

Б о г у н о в (усадив мать, деду). Здравствуйте, Антип Матвеевич! Анастасия-то здорова?

Все переглянулись. Пауза.

Д е д. Благодарствую, живет себе.

Б о г у н о в. Здравствуйте, соседи! Спасибо, что не забыли.

В с е. Как забыть… Как можно… Да разве ж мы не знаем…

М а т ь (смотрит на ордена, потом на портрет, висящий между окон). Отец-то наш не дожил… (Плачет.)

Б о г у н о в. Ну, мама… Ну, зачем… (Утешая мать, уводит ее в соседнюю комнату.)

И г н а х и н (сочувственно вздохнув). Герой! Хе-хе!

К у с ь к о в (Игнахину). Что долго ехали-то?