Первая леди для Президента

Оторвал от своей груди и впился взглядом в мои глаза. А у меня в голове бьет набатом, мои ноги подкашиваются и дрожат колени. В глазах застыл лед и сквозь хрусталь этого сочащегося льда я вижу его синие глаза. Его проклято-любимые синие глаза. С этими зигзагами светлого в радужке и сполохами темного. Переплетаясь оттенками и создавая невероятный синий цвет. Боже мой он жив…Он стоит передо мной, и он самый что ни наесть живой и что может быть важнее этого. Человек…человек склонен любить свой дом, стены, то, что вымостил своим трудом и то, что скрывает внутри вложенную душу…но дом он не в стенах, нет. Он в том, кого ты любишь, дом в том, кто является для тебя смыслом жизни, потому что когда его не станет…потому что если потерять этот смысл, то зачем нужен дом? Для кого? Дом – это любовь…И сейчас в его грубых, жестоких объятиях я ощущаю себя дома. Да, после землетрясения и апокалипсиса, но я дома. И я лечу в небо его синих глаз, я стремлюсь в него, я сливаюсь с ним понимая, что могу разбиться там насмерть, но мне все равно…Я дома.

Впилась в его руки, сдавливая холодными пальцами, сжимая изо всех сил. Чувствуя, как жжет подушечки от прикосновения к его коже…но какое же это безумное удовольствие – прикасаться в НЕМУ. Просто трогать и умирать от понимания, что не потеряла эту возможность, что я могу это сделать и сделаю снова и снова, потому что он живой.

– Для меня? Что ты сделал для меня? Ты меня убивал! Каждый день без тебя, каждую секунду! Я умирала! Я…я…ненавижу тебя!

– Скажи это еще раз!

Притягивая меня за руки к себе и ломая сопротивление.

– Ненавижу!

– Никогда это не звучало настолько сладко, Марина.

А меня снова накрывает истерикой, снова срывает все планки. Я не выдерживаю и впиваюсь поцелуямти ему в губы, не сдерживаясь и кусая их до крови. Мой рот царапается о его щетину на щеках, тыкается в скулы, продбородок, касается его шеи, жадно втягивая его запах.

– Я…уйду от тебя! – грубо, отрывисто, снова отталкивая, но он насильно тянет к себе

– Ты моя жена! Куда уйдешь?

– Разведусь!

– Ни хера! Мы венчаны!

– Уйду…уйду!

Шепчу и целую его руки, пальцы, ладони.

– Кто тебя отпустит? Ты теперь Первая Леди! Слышишь?

– Не хочу…, – закричала и вцепилась в его пиджак, – не хочу! Я просто жить хочу! Счастья хочу! Любить хочу! А ты…ты меня ломаешь, ты мне душу вытаскиваешь, я не могу так!

– Сможешь…ты сильная девочка!

Шепчет и тянет меня к себе, сжимает мои плечи сильными руками, потом вытирает слезы с моих щек и смотрит в глаза.

– МОЯ сильная девочка!

И я снова задыхаюсь от счастья, что он рядом. Снова плевать на все остальное. Он нашел меня и забрал к себе. Вот они его глаза, его персональные бездны ада и я больше не живу в этой реальности. Она для меня исчезла.

– Я больше не смогу тебя терять… у меня больше нет на это сил.

– Больше и не надо…

Провел обеими ладонями по моим щекам.

– Полгода…полгода я не жила. Я превратилась в труп. Ты знаешь, что знаешь, что такое быть живым трупом? Каждый день видеть перед собой твое лицо и понимать, что никогда не прикоснусь к нему?

– Знаю…– зарывается обеими ладонями в мои волосы, – когда-то я был точно таким же трупом…ходил следом за тобой и не мог даже прикоснуться. Мне хотелось сломать себе пальцы, мне хотелось выстилать трупами ту дорогу, по которой ты ходила каждый день к озеру…вместе с ним… с тем ублюдком.

– Но я не заставляла тебя думать, что я умерла!

– Ты заставила меня думать, что ты умерла для меня!

И сам впился губами в мои губы, сдавил мою голову руками, водрался в мои волосы.

– Почему так долго? Почему ты позволил мне умирать так мучительно долго?

– Для того, чтобы ты смогла жить…бесконечно, до самой смерти. Со мной!

Сейчас я испытывала желание убить его. Мне хотелось сдавить его горло ледяными руками и глядя в глаза просто орать! Потому что соскучилась, потому что моя тоска я в ней просто утонула… И да, нет мне счастья без него, я не смогу уйти, я не смогу отказаться. Я настолько слабая и жалкая что хочу этого счастья по крупинкам, хочу хотя бы рваное, истрепанное, но счастье. И с ним так будет всегда. Потому что Петр такой человек. Потому что он Айсберг, который сжег мое сердце и даже пепел забрал себе.

– Я хочу тебя себе…хочу с тобой, для тебя, хочу в тебе…сейчас. Марина.

И синие глаза блестят безумным блеском, по его большому телу проходит дрожь и мне она уже знакома. Еще никогда он не говорил мне столько о своих чувствах, еще никогда не был настолько обнаженным передо мной и еще никогда не просил…как сейчас.

– Прости меня…

Это «прости меня» режет тоненьким лезвием прямо по израненному сердцу, прямо по рваной душе, которая еще не затянулась от боли потери. Как же это безумно приятно и больно чувствовать его руки на своем теле, слышать голос жадно шепчущий мне на ухо и, прижимаясь щекой к его груди так же слышать как колотится и его сердце.

– Я истосковался по тебе!