Первая леди, или Рейчел и Эндрю Джэксон

Эндрю был официально избран в верховный суд 20 декабря 1798 года. Джон Овертон заглядывал часто, чтобы обсудить предстоящие дела и порассуждать относительно законов.

— Ну, Джон, ты знаешь, что у меня нет способностей к абстрактному мышлению. Предоставь мне набор фактов, разделяющих спорщиков, и я найду справедливое решение.

— Но такое решение должно вытекать из универсальных принципов права.

— Так и будет, Джон, когда ты сидишь на судейском месте. Что касается меня, то я все еще пытаюсь найти справедливость между двумя сторонами. В этом для меня суть права.

Джон ходил по кабинету, лениво рассматривая стопку книг, сложенную на боковом столике.

— Почему открыты книги по военным вопросам? — спросил он. — Я думал, что ты читаешь Блэкстона.

Рейчэл также заметила, что Эндрю вновь принялся изучать военную науку. У него было глубоко укоренившееся уважение к праву и к положению судьи, но, когда она видела его сверкающие глаза при чтении книг по военным вопросам, его напрягшееся над письменным столом тело, каждая частица которого вибрировала жизнью, она не могла не осознать, что это и есть та область, которая его более всего привлекает.

— Эндрю, убеждена, что ты хотел бы стать профессиональным солдатом. Я имею в виду — кадровым офицером федеральной армии.

— Какой армии? — фыркнул он. — У нас нет такой! Конгресс, президент да избиратели боятся постоянной армии… потому что в Европе армии всегда использовались против народа.

— Этого приходится бояться, Эндрю. Даже мистер Джефферсон против.

— Да, там, где правительства подчиняются монархам. Мы же могли бы использовать нашу армию для собственной обороны. Ведь в действительности Англия вовсе не оставила в покое нашу страну. Однажды она вернется с войсками… это так же верно, как то, что мы сидим здесь вместе.

При взгляде на карты с нарисованными им пехотинцами, пушками и конницей казалось, будто он занимается игрой. Но выражение каждой линии его подтянутой фигуры отражало такую страсть, что в конце концов и она прониклась его убежденностью.

Доктор Хеннинг прислал записку с сообщением, что ее мать слегла с воспалением легких. Рейчэл немедля отправилась ухаживать за ней, и, как только миссис Донельсон достаточно поправилась, чтобы отправиться в путь, Эндрю перевез ее в Хантерз-Хилл. Рейчэл считала, что в свои семьдесят шесть лет ее мать остается красивой, морщины у глаз стали глубже, но в волосах не было и следа седины. Эндрю суетился около нее, повторяя:

— Теперь вы останетесь у нас навсегда.

— Ты очень добрый, Эндрю. Но полковник Донельсон и я вместе построили наше поместье, и, когда подойдет моя очередь, я хочу умереть дома и там же быть похороненной.

Миссис Донельсон с одобрением наблюдала за тем, как ведет хозяйство Рейчэл.

— Ты похожа на меня, Рейчэл…

— …А Эндрю напоминает тебе отца?

— Да, деятельность здесь уже не удовлетворяет его, подобно тому как наша плантация в Виргинии не была достаточно большой, чтобы удержать отца. Но именно такое упрямство идти вперед побудило меня влюбиться в него… и всегда поддерживало мою любовь.

Рейчэл наклонилась вперед, локти ее рук, касавшихся лица, упирались в колени.

— Одно время я молилась: «Боже милостивый, сделай моего мужа счастливым дома, с тем чтобы ему хотелось оставаться со мной».

— А сейчас?

— Теперь я молюсь: «Боже милостивый, дай ему задачу и миссию, которые были бы достаточно большими и достойными его способностей и энергии».