Первая любовь (СИ)

— Люблю тебя, Машенька моя, я так тебя люблю, невыносимо просто… — горячо прошептал Глеб на одном дыхании, стискивая меня и гладя большими теплыми ладонями по спине.

Я испуганно замерла от этого признания. Не то чтобы это была большая и неожиданная новость, но теперь я растерялась. Глеб тоже немного напрягся, но потом сказал почти непринужденно:

— А ты не говори мне такого. Пока сама не захочешь. Договорились?

Но ответить не дал — снова припал к моим губам и целовал целую вечность. И как же мне хотелось, чтобы эта вечность не заканчивалась!

Говорить я и впрямь была пока не готова, но мне отчаянно хотелось слушать. Признания, нежности, комплименты — всего этого хотелось безудержно. Поэтому я спросила:

— Глеб, а давно ты… мм… в меня влюблен?

Он слегка поморщился, но ответил:

— Ну… точно не знаю, но думаю, примерно лет десять.

— Что?! — я даже задохнулась от изумления.

— Нет, я понимаю, что мы были детьми и любовь — это слишком серьезно для такого возраста, но думаю, я был максимально близок к этому состоянию, насколько может быть близок десятилетний мальчишка. Ты у меня половину сердца занимала, поэтому и было так тяжело, когда пропала. Поэтому сейчас, когда я увидел тебя взрослой, много времени мне не понадобилось…

— И все же… сколько?

— Манюсь, ну не пытай меня!..

— Почему? Мне очень-очень хочется знать..! Глебушка, ну пожалуйста!

— Давай лучше целоваться, я в этом увереннее себя чувствую, чем в болтовне.

— Целоваться — обязательно, но я хочу услышать. А еще тебе не помешало бы побриться… — последнее замечание я произнесла совсем тихо, скромно опустив глаза.

— Черт! Совсем не подумал… Хочешь, я прямо сейчас схожу и побреюсь?

Я замотала головой:

— Лучше скажи.

— Что?

— Ну, про любовь…

Он засмеялся и слегка пощекотал меня, не переставая обнимать:

— Женщины любят ушами?

Я пожала плечами:

— Наверное.

— Ну ладно. Что ты там спрашивала?

— Когда я приехала в Филимоново взрослой, через сколько дней ты понял, что я тебе нравлюсь?

— Дней..?

Он прищурился, что-то вычисляя:

— Так, двадцать четыре умножить на шестьдесят…

Я выпучила глаза, не понимая, что он считает: я тут и двух недель не провела…

— Через пять тысяча четыреста сороковых дня примерно.

— Чего?!

— Я говорю, не дней, а минут. Примерно пять.

Еще некоторое время в моем мозгу натужно скрипели шестеренки, а потом я наконец поняла:

— Пять минут?! То есть, ты только и успел, что повалить меня на землю под вишней, как уже влюбился?!

— А ты думаешь, это так сложно, что надо прежде пройти огонь, воду и медные трубы? Ты бы себя видела… Мужчины, в отличие от женщин, глазами любят.

— То есть, тебя только внешность моя интересует? — чуть было не надулась я.

— Манюсь, ну не говори глупости. Это просто первое, на что парни внимание обращают, но характер-то твой я уже знал.

— Может, я изменилась с детства…

— Да, изменилась. Но только в лучшую сторону. Ты такая красивая, и хорошая, и… наивная. Но это очень естественно для тебя. Я обожаю все эти твои девчачьи качества.

Я зарделась от удовольствия и спрятала пылающее лицо у него на плече. Пробормотала скромно:

— И разве я такая уж красивая…

— Это мы уже обсуждали. Ты самая красивая девушка из всех, кого я встречал.

— А у тебя много их было?

— Оо, Маш, давай не будем об этом.

— Возможно, так будет еще хуже! Я себе чего-нибудь навоображаю…

— Тогда я тебе так скажу: до тебя я толком не влюблялся. Не знаю, почему. Но, вот, правда, даже целоваться не любил. А от тебя… кажется, совсем бы не отрывался ни на минутку.

Он тут же принялся подтверждать свои слова действиями, позабыв о моих жалобах на щетину. Впрочем, я и сама о них забыла — так было сладко. От Глеба пахло ягодами и мужским дезодорантом, а его поцелуи были мятными на вкус. От всего этого у меня кружилась голова, отнимались руки и ноги, я тонула в какой-то бесконечной нежности. Глеб усиливал это ощущение, без конца поглаживая руками разные части моего тела и запуская пальцы в шевелюру.

— Обожаю твои огненные волосы, — прошептал он, зарываясь в них носом, а потом вдруг обжег поцелуем шею.

Я вздрогнула от воспоминания:

— Все это были только отговорки! Про тропические сны и то, что я целую твоего брата и сестру…

Глеб рассмеялся:

— Марусь, ну как можно быть такой наивной? Ни один парень не станет целовать тебя ни в какое место, если только не питает серьезного интереса как к девушке.

— Почему же ты не сказал мне честно все как есть?

Он потупился:

— Хотел. И поцеловать в губы — тоже, до навязчивой идеи. Но… боялся. А вдруг рассердишься, прогонишь? Что мне тогда делать? Сдохнуть от тоски… Марусь, я не могу представить свою жизнь без тебя, хоть убей. Не отпущу тебя и не отдам никому. Ни за что!

— Глупый! Я никуда и не собираюсь…

И мы опять затихли в блаженном соединении.

ГЛЕБ