Первая любовь (СИ)

Я никак не мог насытиться Машиными губами. Чем больше мы целовались, тем сильнее мне хотелось. Еще и еще. Казалось, этот голод невозможно утолить. Манюся храбро и самоотверженно подставляла свои нежные губки под мою трехдневную щетину и не позволяла сходить побриться. Не отпускала. Ну, или это мне так сложно было оторваться от нее, позволить выскользнуть из моих рук. Я чувствовал такое неимоверное облегчение, будто уже почти смирился с тем, что мне оторвали руку, или ногу, или вообще, половину тела, а она вдруг взяла и отросла заново. Не знаю почему, но я верил ее словам, верил безоговорочно. Мне достаточно было взглянуть в ее очаровательные зеленые глазки — и все сомнения отступали. Она моя, только моя, между нами больше нет никакой пропасти под названием «дружба», или «Денис Уваров», или еще черт знает что. Она согласна быть моей любимой, она не пытается выбраться из моих рук, она сидит у меня на коленях, обнимает и послушно, даже с удовольствием, подставляет свои сладкие пухлые губки, о которых я мечтал все время с тех пор, как она приехала… Не сон ли это? Было до жути страшно проснуться в своей одинокой постели…

— А ты, Манюсь… когда перестала воспринимать меня как просто друга?

Она наморщила свой миленький аккуратный веснушчатый носик и засопела:

— Я не знаю, Глебушка, честно. Вот в ту ночь, когда ты в очередной раз залез ко мне в комнату и забрал к себе на колени и стал выпытывать, насколько ты особенный для меня — тогда уже точно мой самообман разрушился и я осознала, что… мои чувства к тебе совсем не похожи на дружеские. Что друзья так не обнимаются, а мне ОЧЕНЬ приятно находиться в твоих руках. Признаться честно, я ждала от тебя более смелых слов и действий, но ты почему-то опять удовлетворился полунедосказанностями и невинными объятиями.

— Дурак! — я улыбнулся, как самый настоящий идиот. — Чего боялся, уже не помню. На свете нет большего удовольствия, чем целовать тебя, моя Машенька.

Я прошелся губами по ее щеке, шее, добрался до ключицы и тут притормозил. В очередной раз проявилась проблема, что не давала мне покоя все сегодняшнее свидание. Сексуальное желание застилало ум мутной пеленой и было так сильно, что отдавало болью во все тело, особенно концентрируясь в животе. Решил я с этим все строго, но телу-то не прикажешь не возбуждаться, когда самый прекрасный и желанный для него объект находится в такой исключительной близости. Оставалось только надеяться, что Маруся по своей неопытности ничего не заметит и не испугается. Хотя не заметить, конечно, было трудно. Надо проводить наши свидания в более официальной обстановке… Сразу после этой мысли я выпал в невеселые мысли о том, что у меня маловато финансов для ухаживаний за такой восхитительной барышней, как моя Манюся, да и водить ее здесь особенно некуда.

— Глебушка, ты что нос повесил? — сразу считала мое состояние Маша. — Устал, наверное? Надо тебе поспать, а то как же ты завтра работать будешь?

Я сделал над собой усилие и улыбнулся ей:

— Раза в три производительнее, чем обычно. Я, вообще, завтра как на крыльях летать буду. Маш, мне для тебя хочется горы свернуть! Только, вот… расскажи, какие?

Она широко распахнула свои чУдные глазки:

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, у тебя же есть мечты, желания? Где бы ты хотела побывать? Что попробовать? Чем обзавестись?

— А… — она потупилась. — Ну, вот твоя идея про море — мне очень понравилась… А пока мы копим деньги, можем съездить опять на ту тарзанку…

Поехать с Марусей на море — да, это было бы просто шикарно. Только не автостопом, конечно. Как приличные люди, на поезде. А вот насчет палатки я не так категоричен. Нашли бы укромное место, где нам никто не помешает…

— Точно! Надо прорепетировать поход. Помнишь, мы хотели с палаткой на природу?

Она неуверенно кивнула:

— Я еще никогда не бывала в походе.

— Со мной у тебя много чего впервые, — не без гордости согласился я. — И это так приятно, Манюсь.

— А ты был… в театре?

Тут пришла моя очередь смущаться. Конечно, мы бывали в городе иногда, но в основном решали насущные практические вопросы. В одну из таких поездок родители ходили на спектакль, мне тоже предлагали, но я решил, что это будет слишком скучно и предпочел кино про супергероев.

— Значит, я тоже смогу показать тебе кое-что непривычное! — обрадовалась Манюся. — Помнишь, ты же обещал заехать ко мне в N-ск перед отправкой в армию? Теперь уж ты обязательно должен сдержать слово! Я ведь… твоя… девушка… — она словно пробовала эти слова на вкус, и он, кажется, смущал ее, но в то же время она так широко, так светло улыбалась.

Это грело мне душу.

— Моя девушка… — повторил я шепотом. — Моя Машенька…

Я вздохнул, одновременно переживая из-за того, что сейчас, в этой тишине деревенской ночи, под сенью яблони возле моего дома Маше нравится быть моей девушкой. Ей приятны мои объятия и эта глупая болтовня о наших взаимных чувствах, но станет ли она так же радоваться, когда приведет в театр своего деревенского парня, который понятия не имеет, как там себя вести, когда хлопать, да и одет не пойми как.