Первая мировая. Брусиловский прорыв

Всеволод Вишневский с малолетства отличался силой, ловкостью, отчаянной храбростью. Выросший в солидной и обеспеченной семье, будучи любящим и преданным сыном, он всё-таки решился пойти против воли родителей и подростком сбежал на фронт. Не авантюризм, а глубокая любовь к родине двигала тут юношей: он был, как и многие тогда, убеждён, что именно германский империализм есть подлинный виновник войны, и он должен быть сокрушён. Ранняя боевая закалка определила характер будущего военного писателя, чьи произведения вот уже много десятилетий остаются читаемыми и почитаемыми.

Джон Рид приехал в Россию отнюдь не новичком в репортёрском деле, напротив, в Соединённых Штатах Америки он слыл уже асом журналистики. Его репортажи о делах и днях мексиканской революции сделались известны всему тогдашнему читающему миру. Зарисовки Джона Рида о русском фронте очень интересны и своеобразны, полны метких наблюдений, возможных именно при взгляде со стороны. Однако читателю следует помнить, что американский репортёр, человек безусловно смелый, доброжелательный и талантливый, был в то время заражён некоторыми русофобскими настроениями, которыми, к сожалению, вообще была заражена в ту пору западная печать: свою неприязнь к российскому правительству Джон Рид распространял порой на всю Россию. Нынешний читатель должен помнить об этом обстоятельстве.

Как известно, маршал Жуков был в 1915-м призван на военную службу, начал её простым кавалеристом, а закончил унтер-офицером и Георгиевским кавалером. В своих всемирно известных воспоминаниях он с присущей ему твёрдой определённостью отозвался о российском корпусе младших командиров (унтер-офицеров) исключительно высоко. И справедливо: из бывших российских «унтеров» времён первой мировой войны вышли прославленные на весь мир полководцы: и сам Жуков, и Рокоссовский, и Конев. Впечатляющим примером в этой связи предстают в сборнике воспоминания будущего маршала Р. Я. Малиновского, будущих генерал-лейтенантов М. Н. Герасимова, Г. С. Радина и В. Л. Абрамова.

Так рождается и прослеживается в жизни и в истории связь времён. Новая народная Красная Армия вырастала из недр старой русской армии, воспринимая освящённые временем традиции Петра Великого и Суворова. Из закалённых в огне неправедной первой мировой российских «унтеров» выросли знаменитейшие полководцы, сокрушившие — ко благу всего человечества — гитлеровскую военную машину. Данный сюжет исключительно важен и, безусловно, требует ещё внимания исследователей.

В данном разделе представлены в общей сложности двадцать два документальных отрывка. Жанровое и тематическое разнообразие их позволяет надеяться, что читатель составит объективное представление об одном из самых драматических событий всемирной истории.

С. Н. СЕМАНОВ

А.Н. Толстой ПО ВОЛЫНИ [26]

Август 1914 г.

Согласуясь на станциях с санитарными эшелонами, мы сильно запаздывали; впереди нас всё время шёл таинственный, наглухо закрытый, поезд; о нём передавали разные невероятные слухи, но что в нём везли, — никто не мог сказать. Во всём остальном совсем не чувствовалась близость к полям войны. Тот же праздный народ на остановках; та же тишина по сёлам и хуторам, за перелесками и садами; низенькие мельницы на одной ноге; едущий на волах крестьянин вдоль полотна; стада и пыль на закате и торжественный в полнеба красный закат. Ширь и тишина и умиротворяющая глушь России словно поглощали своей необъятностью всякое беспокойство; казалось, что схитрить, снасильничать над такой землёй невозможно; слишком всё крепко село на свои места, неказистые, незаметные и родные; слишком много пришлось вытерпеть народу за тысячу лет, чтобы одна голова, хотя бы и немецкая, могла выкинуть над ним легкомысленную авантюру, а говорят, будто Вильгельм заказал даже карты с обозначением Великого Княжества Киевского, где должен сидеть его сын.

То же спокойствие у раненых солдат: почти безучастно лежат они, спят в раскрытых вагонах; но достаточно появиться слушателю, как начинаются рассказы про австрияков, про ихнее хозяйство, про разные случаи, и никогда никто не расскажет про свою доблесть; должно быть, всё, что делает русский солдат, совсем не кажется ему геройским. Все утверждают огромное преимущество нашей артиллерии, а также неотразимость наших штыковых атак. Иные раненые одеты в синие австрийские полушубки и башмаки. У многих болят забинтованные руки, ноги, головы; но я не видел перекошенного лица, не слышал громких стонов: показывать страдание стыдно — так полагает русский народ.