Первая мировая война. Катастрофа 1914 года

Периодически случались стычки с немцами. Коннахтские рейнджеры внесли заметный вклад в традиции Первой мировой, исполнив «It’s a Long Way to Tipperary» во время высадки во Франции. Звезда Daily Mail Джордж Кернок, услышав песню, упомянул ее в материале для репортажа. О дальнейшей судьбе песни читаем в дневнике редактора новостей: «Шеф [лорд Нортклифф] распорядился прославить ее, напечатать ноты, чтобы все знали. Утверждает, что вскоре благодаря гению Кернока ее будут распевать повсюду»{526}. Так и вышло. Однако 26 августа слава и удача обошли Коннахтских рейнджеров стороной. Выступая в арьергарде, они не получили приказа отходить и в результате потеряли 280 солдат и шестерых офицеров, включая и полковника, – почти все пропавшие угодили в плен{527}.

Еще больше досталось 2-му батальону Королевских мюнстерских стрелков 27 августа. Командовал им офицер с французскими корнями по имени Поль Шарье, который три недели назад бурно радовался возможности повоевать с Германией, историческим врагом его народа. К северу от Этре мюнстерцы пали жертвой очередного провала в системе связи: упустили приказ об отходе и были отрезаны. Ирландцы попытались ускользнуть по придорожным канавам, пока максим не давал врагу приблизиться. В конце концов их загнали во фруктовый сад, где они отстреливались до вечера, пока немцы под прикрытием стада не предприняли финальную атаку. Четверо раненых мюнстерских офицеров и 240 солдат были взяты в плен, 10 офицеров и 118 представителей других званий – убиты, включая известного своими эксцентричными выходками Шарье, который в этот раз сражался в пробковом шлеме. Он получил два ранения в возглавленных им контратаках, прежде чем батальон сдался. Среди погибших был и павший с саблей в руке лейтенант Одри, брат которого позже прославился как автор детских книг о паровозике Томасе.

В другом месте напарник ездового Горация Гоутема, везущего 83-мм пушку, получил пулю прямо в руку, занесенную на спину лошади, на которую он собирался вскочить. Гоутем умудрился перевалить его на другую лошадь. Однако через какое-то время напарник обмяк в седле от потери крови и соскользнул на землю. На счастье артиллеристов, им встретилась полевая скорая, которая подобрала раненого, и тот, в отличие от остальных, отправился в безопасное место. Хуже всего Гоутему пришлось, когда его батарея доехала до реки со взорванным мостом. Дальнейший путь на юг лежал через наведенный Королевскими саперами шаткий понтон, вокруг которого рвалась немецкая шрапнель. «Нужно было дождаться, пока отгрохочут снаряды, потом пулей мчаться на другую сторону – по одной упряжке за раз. Один расчет мы потеряли, его разнесло в клочья. Задело мою подручную лошадь, но мы прорвались. Если кто и заслужил награды, то все до единого рядовые саперных войск, потому что, стоило кому-то из них свалиться в воду, на его место в [понтонную] лодку тут же кидался другой»{528}.

Сержант Оксфордширско-Букингемширского полка в эти дни то и дело подбадривал своих солдат криками «Держитесь, ребята! Мы войдем в историю!». Может, для истории оно и годилось, но усталых солдат эти возгласы только раздражали. Капрал Бернард Денор из Беркширского полка гораздо больше воспрянул духом, когда его товарищ Джинджер Гилмор нашел губную гармошку и, ковыляя, пошел во главе роты, наигрывая разные мелодии, «хотя ноги у него были стерты так, что все портянки промокли от крови. … В основном он играл “The Irish Emigrant”. Хороший марш. … Один офицер предложил мне проехать немного на его лошади, но я посмотрел на него и отказался»{529}. Другие таким альтруизмом не отличались. Военный врач из Королевского валлийского полка, спешиваясь, чтобы осмотреть раненого, попросил проходящего камерунца подержать поводья. Тот мгновенно вскочил в седло и был таков, вынудив незадачливого врача дальше добираться пешком.

Вскоре лошади начали хромать одна за другой – многих требовалось подковать, но кузниц по пути не было. Хромающие и павшие лошади попадались по всему маршруту войск вместе с брошенными телегами и снаряжением. Возчик Чарльз Харрисон со своими товарищами кормился в основном сырыми овощами с придорожных полей. Несколько человек позже получили взыскания за то, что потеряли фуражки, соскользнувшие с головы, когда они клевали носом во время езды. И все это время отступающая армия теснилась на дороге рядом с плотными колоннами беженцев, некстати облачившихся в самую нарядную одежду (потому что именно так они всегда одевались, выезжая за пределы деревни), покидая дом на долгих четыре года.