Первая мировая война. Катастрофа 1914 года

Немецкие радиограммы об этих передвижениях перехватила мощная радиостанция на Эйфелевой башне; через несколько часов копия стратегического приказа уже лежала на столе Жоффра. Как бы ни ошибался главнокомандующий прежде, сейчас он моментально осознал, зачем немцам понадобилось пересекать французский фронт далеко от Парижа, и разглядел удобную возможность позвать союзников на помощь. Бюлов со своим раздутым самомнением приказал Клюку пройти парадом перед не побежденным еще врагом. Фалькенхайн предупредил Мольтке 30 августа, что французская армия вовсе не разбита, а проводит организованное отступление. Если Жоффр на самом деле разбит, рассуждал прусский военный министр, где в таком случае поток трофейных орудий и снаряжения, где толпы пленных, которые должны оказаться в руках победителей?

Мольтке от доводов Фалькенхайна отмахнулся, однако на самом деле они только добавили тревог командующему, которого и без того терзали потаенные страхи. До этого он был настолько убежден в непременной победе на Западном фронте, что, предложив сперва развернуть в Восточной Пруссии шесть корпусов, в итоге ограничился двумя. Однако в беседе с адмиралом Мюллером тогда же, 30 августа, он уже недоумевал вслед за Фалькенхайном, где же обычная для сокрушительной победы над вражеской армией река трофеев: «Вопреки фантазиям кайзера, мы оттеснили французов, но пока не разгромили. Это еще предстоит. Где наши пленные?» 1 сентября начальник Генерального штаба ненадолго воспрянул духом. Его захватила перспектива предпринять новую попытку широкого охвата между Верденом и Реймсом. Однако, как часто бывало в те дни, немцы продвигались слишком медленно, а войска Жоффра отступали слишком быстро, делая маневр невозможным. Тревога Мольтке росла. Неужели победы, которыми так восторгался его августейший повелитель, сводятся к банальному захвату французской и бельгийской «недвижимости»? Он поделился своим беспокойством с подчиненными, но, поскольку от оперативного командования армиями Мольтке отказался, его страхи никак не повлияли на действия Клюка и Бюлова в последующие, роковые для немецкой армии, дни.

Тем не менее ошибочно было бы перекладывать всю ответственность за рухнувшие мечты немцев о победе в 1914 году на двух командующих армиями. Скорее, они стали заложниками фундаментальной ошибки стратегического военного плана своей страны. Маловероятно, что масштабный замысел мог дать быстрые окончательные результаты без полной деморализации союзных армий – которой не случилось. А вот Мольтке шаг за шагом отказывался даже от собственной модификации доктрины Шлиффена, ослабляя правый фланг и 24 августа согласившись на то, чтобы баварцы кронпринца Рупрехта преследовали отступающую к Нанси армию Кастельно. По мере роста немецкой самонадеянности продуманная (при всей своей дефектности) доктрина Шлиффена сменялась простым исполнением сиюминутных задач. Командующие кайзеровскими войсками вели бесконечное преследование отступающих французов и британцев. Бюлова, Клюка и командиров других армий дальше к югу больше беспокоила растущая усталость людей и лошадей, чем потери в сражениях. Им казалось, что все крупные битвы уже позади.

В Берлине советник Бетмана-Гольвега Курт Рицлер писал: «Уже строятся планы дележа трофеев. … Сегодня смотрели карту. Я всегда ратую за учреждение вассальных государств. Канцлер нынче пригласил меня к себе, спросил, какие есть мысли насчет условий мирного договора»{534}. Несколько дней спустя он добавил более философскую запись: «Мы, немцы… разбудили в себе силы, масштаб которых даже представить нельзя было. Самое главное, мы открыли духовное содержание, помогающее эти силы сосредоточить»{535}.

На другой стороне в последние дни августа дела обстояли так: если Жоффр хватался за призрачную возможность исправить последствия страшных ударов, нанесенных французской армии, среди его подчиненных мало кто разделял эти надежды, и уж точно не верховное командование британских экспедиционных войск. Им сейчас было не до иллюзий, суровая действительность заставляла бежать от врага все дальше на юг. 27 августа Жоффр послал радиограмму Ланрезаку в его штаб в Марле. 5-я армия, продолжая отступать, переправлялась через Уазу: главнокомандующий велел командиру армии развернуть свой левофланговый корпус на запад и нанести удар по левому флангу Клюка, чтобы облегчить участь экспедиционных сил. После ухода Френча Ланрезак поразил подчиненных неожиданным приступом ярости, проклиная и Жоффра, и британцев. Он не представлял, как можно выиграть подобное сражение, и считал, что попросту гонит армию в железную пасть немецкой военной машины. Сэр Джон Френч тем временем, не проявляя ни малейшего интереса к тому, что предпримет или не предпримет Ланрезак, продолжал отступление.