Первая мировая война. Катастрофа 1914 года

Однако в последующие дни союзники продолжали отступать, а боевой дух в войсках продолжал падать. Жоффр все еще цеплялся за надежду совершить крупное контрнаступление левым флангом; на исходе августа на север тянулись десятки поездов с французскими солдатами, орудиями и лошадьми. Однако для тех, кто шагал и шагал пешком в бесконечном марше, суровой действительностью оставалась жара, дорога и сбитые, стертые, стоптанные ноги. Почти 400 лет назад Монтень описал еще одну типичную для усталых пехотинцев проблему: «Я повидал немало солдат, измученных нерегулярным опорожнением кишечника». К концу августа к страданиям бредущих в смятении по французским дорогам войск всех воюющих сторон добавились диарея и запоры. Марк Блок, французский призывник, воевавший на фронтах Первой мировой, прежде чем стать историком и погибнуть от рук фашистов, писал, выражая настроение всей своей страны: «Лучше плохие вести, чем неопределенность. … О, эти горькие дни отступления, наполненные усталостью, скукой и тревогой!»{539}

Утром 1 сентября впервые после Ле-Като (если не считать мелких столкновений) немцы догнали арьергард британских экспедиционных войск. Клюк не ставил себе такой цели, британцы его уже не интересовали; он продвигался на юго-восток, к Ланрезаку. Однако в результате его авангард вторгся в британский сектор, направляясь к Шато-Тьерри и мостам через Марну. Первое столкновение с частями Френча произошло в 56 км к северу от Парижа, у Нери. Бригада драгунской гвардии, заночевавшая в селении, заняла лучшие дома и поставила большинство лошадей на большом фермерском дворе у церкви. Батарея L Королевской артиллерии, прибывшая последней, была вынуждена разместиться на ночлег в первом попавшемся месте – в саду к югу от селения, не доезжая большой сахарной фабрики. С восточной стороны Нери тянется глубокая узкая лощина, поросшая кустарником, с крутым противоположным склоном в полусотне метров от селения. Рассвет 1 сентября встретил британцев туманом. Батарея L приготовилась выступать. Но тут пришел приказ повременить. Лошадей распрягли и часть увели на водопой к сахарной фабрике.

Дальше последовала череда потрясений. Сперва в деревню примчался гусарский дозор с сообщением, что приближается немецкая конница. Туман внезапно рассеялся, и в 5:40 утра десяток вражеских полевых орудий из кавалерийской дивизии Марвица начали стрелять по британцам прямой наводкой менее чем с километра – с холма за лощиной. По деревенской улице в панике понеслись драгунские лошади. Большинство кавалеристов от снарядов прикрывали дома, зато батарея L в саду оказалась как на ладони – идеальная мишень. Залп за залпом производили ошеломляющий эффект. Лошади становились на дыбы, вырывались и мчались галопом прочь, люди кидались в укрытия, хватали снаряжение, пытались запрячь лошадей.

Основная масса орудий была прицеплена и готова к транспортировке, ездовые и артиллеристы собирались в дорогу. Немецкие снаряды обрушились с ошеломляющим эффектом, обращая целые расчеты и упряжки в горы человеческого и лошадиного мяса. Заместитель командующего капитан Эдуард Брэдбери крикнул: «Вперед, к орудиям!» – и вместе с несколькими артиллеристами кинулся под обстрелом открывать ответный огонь. Им удалось привести в действие три орудия, однако два скоро замолчали. Последнее упорно отстреливалось под градом снарядов, пока в живых не остались лишь сам Брэдбери, сержант Нельсон и старшина батареи Доррел в окружении мертвых и умирающих людей и лошадей.

33-летнему Брэдбери, страстному участнику скачек с препятствиями, оторвало ногу, когда он подносил боеприпасы, однако он продолжал командовать ведением огня, пока не лишился сознания от потери крови. Когда умирающего Брэдбери несли в тыл, он окликнул командира драгун: «Ну что, полковник, задали они нам жару, не так ли?» Оба артиллериста Брэдбери продолжали отстреливаться, пока хватало снарядов. Гибель батареи L была маленькой трагедией, закончившейся потерей пяти офицеров и 45 рядовых. Можно сколько угодно задаваться вопросом, много ли толку было от единственного орудия в сложившихся катастрофических обстоятельствах, однако, как и положено в военной иконографии, подвиг Брэдбери и его двух товарищей, награжденных Крестом Виктории и вошедших в историю, был увековечен на героическом полотне, тогда как ответный удар, который британцы обрушили на обидчиков почти сразу же после трагедии, почти забыт.