Первая мировая война. Катастрофа 1914 года

Между тем служившие на легких крейсерах, миноносцах и более мелких кораблях страдали от непогоды почти так же, как в эпоху Нельсона. Неся вахту или обслуживая открытые орудия в бою, на палубах и даже на мостиках в каком-нибудь метре от воды, они постоянно мокли и мерзли под ледяной моросью, не имея возможности и после окончания вахты обсушиться или переодеться в сухое в вечно сыром кубрике. И тем не менее команда подводных лодок и маленьких, юрких надводных кораблей гордилась своей принадлежностью к элите. Офицеру немецкой подлодки Иоганну Шпису неискоренимая вонь и неудобства не мешали восхищаться своей службой: «Когда сияет солнце, в прозрачной морской воде видно, как отрываются от борта и тянутся вверх цепочки воздушных пузырей, будто в аквариуме. Иногда, когда лодка лежит на дне, через иллюминаторы в рубке можно различить рыб, плывущих на свет»{719}. Команду эсминцев приводил в восторг стремительный полет по волнам на скорости больше 25 узлов. Шелест морской глади, разрезаемой носом одной такой «океанской гончей», снимающейся с якоря, поэтически настроенный очевидец сравнил со звуком разрывающегося шелка. Да, на кораблях приходилось тяжело, но хватало и романтики.

Командующий линейными крейсерами вице-адмирал сэр Дэвид Битти, которому предстояло сыграть существенную роль в Гельголандском сражении, уже заслужил славу самого лихого моряка своего времени, блиставшего как на мостике, так и в салонах. При некоторой толике таланта он отличался задиристостью и безграничным самомнением. Его любимый журналист Филсон Янг писал так: «Молодой, представительный, но известен был скорее как Пэлл-Мэлл, чем Плимут[24]»{720}. Фундамент своей славы Битти заложил, командуя канонеркой на Ниле во время Хартумской кампании Китченера в 1898 году, а затем обезопасил себя в финансовом отношении, взяв в жены Этель, дочь чикагского магната – владельца сети универмагов Маршалла Филда. Недоброжелатели считали адмирала первостатейным проходимцем, приводя в доказательство его интрижки с женами младших офицеров и любовь к стрельбе по сидячей птице.

Тем не менее именно ему благоволил Уинстон Черчилль: до войны Первый лорд Адмиралтейства спас карьеру Битти, когда того отправили на половинное жалованье после позорного и почти беспрецедентного отказа от должности заместителя командующего Атлантическим флотом. Взамен Черчилль предложил ему самый лакомый для флотоводца кусок – эскадру линейных крейсеров. В 1914 году Битти было сорок три – к этому возрасту средний морской офицер едва дослуживался до капитана. Lion, на котором Битти поднял свой флаг, стал самым разрекламированным из всех кораблей Первой мировой{721}. Большинство офицеров Битти обожали своего командующего, однако его манера продвигать неподходящих любимчиков и пренебрегать техническими вопросами, особенно вопросами связи, сослужит ему плохую службу. Битти гораздо сильнее уступал Нельсону талантом (и удачливостью), чем казалось британцам и ему самому.

Однако на рассвете 28 августа, когда британские корабли собирались у Гельголандской бухты, до этих открытий было еще далеко. Большинство кораблей даже не подозревало о присутствии друг друга – сказывалась безалаберность в подготовке операции, больше напоминающей спонтанную вечеринку. Битти радиографировал своей эскадре при отплытии: «Знаю мало, надеюсь узнать больше по ходу». Жизнь Королевского флота осложняла не только запутанная субординация, но и недостаток средств связи. Радиопередатчики у британцев уступали по мощности немецким. Телеграмма из Адмиралтейства, информирующая Киза и Тиритта, что в операции будет участвовать Битти, не застала их до отплытия, и капитан эсминца узнал о подходе линейных крейсеров, лишь увидев легкие крейсеры капитана Уильяма Гудинафа. Во время боя обмен сообщениями осуществлялся допотопным нельсоновским способом – флажными сигналами. На коротких расстояниях они были надежнее радио, однако в непогоду их становилось сложно разобрать, и технологии XVIII века страдали от реалий XX века – увеличившихся скоростей и клубов дыма из труб. Флаг-адъютант у Битти был великим путаником, и его промашки сильно вредили операциям британцев на Северном море два последующих года.

С рассветом три подлодки, игравшие роль приманки, всплыли согласно плану и подошли к острову Гельголанд, где их заметили немцы. Бой завязал один из миноносцев Гиппера, который в 7 утра обнаружил флотилии Тиритта и предупредил адмирала. Отлив, как и предполагали Киз и Тиритт, помешал тяжелым кораблям немцев выйти в море, но Гиппер отдал приказ восьми легким крейсерам выступить, как только разведут пары, на что у некоторых ушло до трех часов. Между тем эсминцы начали беспорядочные разрозненные столкновения, словно несколько охотничьих компаний, одновременно преследующих добычу на одном участке. Британские корабли подошли на расстояние выстрела береговых батарей, однако те не открыли огонь, поскольку видимость упала до 4,5 км и артиллеристам мешал туман.