Первая мировая война. Катастрофа 1914 года

Среди погибших попадались и совсем зеленые юнцы, не продержавшиеся и нескольких часов, и ветераны. В числе тех, кто пал 26 октября, был рядовой Уильям Макферсон. Уроженец шотландского Лита, он три года прослужил в Королевском шотландском полку в Южной Африке, потом еще восемь полицейским в Гэмпшире, прежде чем снова поступить в Шотландский гвардейский полк. В его личном деле значилось «женат на Элис Макферсон, 19 Виндзор-Роуд, Боском, Борнмут». 30-летний лейтенант Джон Брук из полка шотландских горцев Гордона, получивший наградную шпагу в Военной академии Сандхерст, 29 октября завоевал перед самой гибелью Крест Виктории во второй из двух атак на немецкие позиции к юго-востоку от Ипра. В тот день в боях у Гелувельта от 1-го батальона гренадерского полка осталось четверо офицеров и сотня рядовых.

Последние дни октября ознаменовались самыми яростными атаками немцев и самой отчаянной обороной британцев. В понедельник 26 октября Дуглас Хейг писал в дневнике: «К 4 часам дня основная часть 7-й дивизии отошла с выступа. Большинство подразделений в беспорядке. … Я выехал около 3 часов дня посмотреть обстановку и опешил при виде бегущих назад обезумевших от ужаса солдат. Однако какие-то части дивизии еще удерживали позиции»{1003}. 29 октября атаки у Ипра вели семь немецких дивизий. Один из офицеров, капитан Оберманн, почти всю предыдущую ночь ползал по ничейной полосе, разведывая британские позиции на Мененской дороге. Во время наступления в предрассветном тумане его смертельно ранило огнем из пулемета шотландской части. Оберманн умер на руках своего адъютанта, и его батальон потерял во Фландрии уже второго командира. В конце концов один из капралов Оберманна повел солдат утихомиривать этот пулемет, за которым оказался закаленный в боях ветеран, стрелявший до тех самых пор, пока атакующие не добрались до позиции и не прикончили его на месте. После этого немцы, среди которых немало было добровольцев из Мюнхена, доложили, что британцы оставили позиции и бегут в тыл. Это бегство и наблюдал ошеломленный командир корпуса. Впоследствии Хейг устроил разнос за то, что некоторые части развертывали на склонах на самом виду у врага, тем самым их и погубив.

Однако и немцам этот день принес тяжелое испытание. Солнце медленно разогнало туман, и атакующие предстали перед британскими артиллеристами во всей красе. Один из офицеров заметил краем глаза фермерские пруды, бликующие под яркими лучами. Тополя на берегу закачались и один за другим повалились под орудийным огнем – идиллические пейзажи постепенно исчезали с лица земли. Когда грохот британских орудий усилился, многие немцы бросились искать укрытие. Один прусский офицер возмутился: «Почему баварцы не атакуют? Почему они там отлеживаются?» Атакующие неохотно поднялись и снова двинулись на ожившие орудия. «Мы неслись вперед, – писал позже немецкий офицер. – Но куда? Большинство, как оказалось, на встречу со смертью. … Из моего взвода в живых осталось лишь пятеро. … Британцы основательно окопались на табачном поле на макушке широкого пригорка и отбивались отчаянно». Немецкая артиллерия раз за разом открывала кинжальный огонь, и неоднократно попадала по своим. Поразительный факт: и на Восточном, и на Западном фронте немецкая артиллерия зачастую действовала безответственно, нанося существенный урон своим же войскам. 29 октября один из баварских полков потерял 349 убитыми и пропорциональное количество ранеными.

Во всех армиях, и особенно в британской, сдача позиции воспринималась как позор и остро переживалась. За три недели боев у Ипра линия британского фронта неоднократно прогибалась и выпячивалась под атаками и контратаками. Позиции завоевывали, теряли, отвоевывали заново, иногда не по одному разу за несколько дней. Случались яростные ближние бои, в которых в ход шли сабли, штыки, приклады и пистолеты. Как и в большинстве последующих битв XX столетия, под артиллерийским обстрелом войска нередко покидали позиции в большем или меньшем беспорядке. Требовать даже от храбрых и дисциплинированных оставаться в траншеях под градом шрапнели и осколков, убивающих и калечащих все живое вокруг, было бы чересчур. Если оставаться на месте грозило неминуемой гибелью, разумные люди перемещались на более безопасный участок – к негодованию генералов. Потерянные траншеи требовалось отвоевывать заново посредством контратак, иногда предпринимаемых в считаные минуты после отступления, но чаще через час-другой, когда немцы уже успевали перетащить в эти траншеи свои максимы.