Первая мировая война. Катастрофа 1914 года

Фалькенхайн приказал стереть с лица земли досадное недоразумение в виде Антверпена. Немцев беспокоили две совершенные бельгийцами вылазки из крепости: первая во время сражения при Ле-Като, вторая – в разгар битвы на Эне, и теперь они намеревались окончательно устранить эту подспудную угрозу своим путям сообщения. Ставка Мольтке выделила на штурм города, где сосредоточивалась основная часть бельгийской армии, резервный корпус, усиленный массивной артиллерийской поддержкой. Мольтке прибыл на место лично, из последних сил надеясь восстановить погубленный авторитет. Жоффр отклонил просьбы бельгийцев о помощи, поскольку Антверпен в его большие стратегические планы не вписывался, а сам он вдали от места событий считал крепость малопригодной для обороны. Он выслал лишь горстку зуавов, территориальных частей и морской пехоты прикрывать отступление городского гарнизона вдоль побережья в глубь Франции – именно этот исход казался главнокомандующему неизбежным.

Британцы, однако, вынашивали более амбициозные планы, вкладывая в страну короля Альберта куда более глубокий символический и эмоциональный смысл. Джон Голсуорси вопрошал в Daily Mail: «Что мы можем сделать для Бельгии – для этой храбрейшей из маленьких стран, лишь из преданности союзникам попавшей под железную пяту? Для этой самой невинной из жертв устроенного Господом Армагеддона?»{922} В этом эмоциональном всплеске отразилось мнение общественности. Большая часть Бельгии, несмотря на вторжение, была еще не завоевана. Неужели Британия не в силах предотвратить полное порабощение? Многих (в том числе министров и генералов) инстинктивно привлекала перспектива сражаться поближе к дому, в пределах досягаемости Королевского флота. Появлялся шанс проводить независимые операции без вмешательства Жоффра и его соотечественников.

Сэр Джон Френч с неизменным неблагоразумием подумывал о том, чтобы перебросить все британские экспедиционные войска к Антверпену, куда он стремился с августа. Если бы его задумка осуществилась, армия почти наверняка попала бы в окружение и, возможно, была бы уничтожена до того, как ее успели бы эвакуировать. В конце концов союзники сошлись на том, что британцы передислоцируются от Эны на левый фланг, и вечером 1 октября они начали долгий отход от Шеман-де-Дам. Даже в этих обстоятельствах британцы не удержались от короткого броска на Антверпен. Отказ от идеи вести туда всю армию целиком не помешал некоторым горячим головам искать приключения.

В эти же дни, перебирая адмиралтейские архивы, гражданский служащий Норман Маклеод наткнулся на поразительный документ – довоенный стратегический меморандум, составленный Первым лордом. В 1911 году Черчилль описал столкновение между Антантой и Центральными державами, «предугадав, что французам придется занять оборону на северо-восточных рубежах и, возможно, сдать позиции под натиском немцев, наступающих через Бельгию, так что, вероятно, под ударом окажется даже Париж. Он задавался вопросом, смогут ли французы выбрать тактику выжидания, предвидел, что Британия вышлет 290 000 человек на подмогу… и на сороковой день положение изменится». Впрочем, Маклеод не долго восхищался: «Этим документом свидетельства в пользу таланта Черчилля фактически исчерпываются. Я видел планы относительно Naval Division[29], продемонстрировавшие недостатки Черчилля – мысль работает быстро, он щедр на идеи и необычайно трудолюбив, но ему не хватает стабильности и уравновешенности, он плохо работает в упряжке. Не представляю, чтобы он довел до конца какой-либо из задуманных больших планов. Он начинает один проект за другим, пугает начальников отделов суровыми карами в случае невыполнения – затем остывает, затягивает с решениями и бросает все дело».

Если принять во внимание странную задумку, которую взялся спонсировать Первый лорд, критика представляется вполне справедливой. Та самая операция Naval Division, о которой упоминает Маклеод, была типично пиратской авантюрой. Пошарив по флотским сусекам, Черчилль набрал морских пехотинцев и заштатный персонал, из которых надеялся сколотить личную армию, ухватившись за Антверпен как за шанс исполнить мечту о высадке британского десанта. С какой стороны ни взгляни, затея отдавала недальновидностью и даже безрассудством. Антверпен никак не подходил на роль плацдарма высадки, который видел в своих мечтах Черчилль; подвозить туда снабжение вверх по Шельде можно было, лишь нарушив нейтралитет Голландии. Тем не менее Первый лорд назначил себя полномочным представителем Британии осажденной крепости и выдвинул единственные незадействованные силы Британии – его Naval Division.