Первая мрачная ночь

– Ну как же, ты же собралась ночью… туда? – подобрала она наконец слово, означающее теперешнее местопребывание наших денежек, подлежащих непосредственному выуживанию лично мною. Я коротко кивнула. – Так вот. Я решила подготовить тебя к экспедиции, так сказать. Подобрала тебе старых, грязных, ненужных и по возможности рваных вещей.

– Зачем?! – искренне удивилась я.

– Как зачем? – впала в раздражение Танька и, тряхнув для порядка рыжей косой, стала втолковывать мне зачем. Причем таким тоном, каким поучают маленьких детей, объясняя, почему им следует слушаться старших. – На помойке, особенно в ночное время, обитают бомжи. Чтобы тебя не обличили, ты должна сойти за своего, ну то есть ничем от них не отличаться. Поняла теперь?

– Ой, Танюш, я как-то не подумала над этим.

– Я так и знала! – подняла она вверх указательный палец.

– Только во всем не получится, я ж мылась на днях.

– Именно! Запах! Я и это продумала! – покичилась она своей смекалкой и зачем-то побежала в ванную.

Вернулась она оттуда с дихлофосом и щедро меня им обрызгала, затыкая собственный нос. О моем, кстати сказать, никто не позаботился.

– Вот и все! Ну и спецовка твоя немного смердит, так что не боись, никто тебя не вычислит!

Была бы я поумнее, поняла бы, что все, придуманное и высказанное сейчас «смекалистой» однокурсницей, – бред сивой кобылы, но я была той, кем была, и поэтому, садясь за письменный стол, искренне считала Таньку как минимум непризнанным гением и гадала, что бы без нее я, такая глупая и не приспособленная к делам житейским, делала. Решив задачки (решала я, Танька списывала), разобрала софу, легла и принялась ждать, когда уснут родители. Это произошло в половине двенадцатого, и я тихонечко принялась собираться в путь.

За несколько месяцев до этих событий

Он остро ощущал пульсирующий застой крови, не могущей продолжить свой естественный путь по артерии в силу перекрытия потока грубой тканью, сдавившей шею и вызывающей теперь удушение. «Смерть от удушья – как часто слышал я эту фразу, особо не вдаваясь в ее смысл? Теперь-то я понял, что это значит. Это не просто набор слов, это пытка, означающая грань между миром этим и другим. А есть ли он, другой мир?» Внезапная страшная мысль, пронзившая его умирающее сознание, придала сил для борьбы. Мужчина, вспомнив, что он когда-то в молодости усиленно занимался спортом, с трудом перекинул одну из рук с затянувшегося узла на шее чуть выше, потом то же самое проделал со второй рукой и из последних сил попытался подтянуться на руках, а крепкая люстра угрожающе заколебалась под потолком. Со второй попытки ему это удалось, тогда, откашлявшись, он хрипло крикнул:

– Помоги!

Дочь в эту секунду, выйдя из ванной, как раз проходила мимо его комнаты и услышала зов о помощи. Открыв дверь, она испуганно вскрикнула:

– Папа, что ты делаешь?!

Но надо отдать ей должное: отложив разборки до лучших времен, она мгновенно очутилась в центре комнаты и подняла упавший стул, чтобы отец смог снова на него встать, затем, поднявшись на тот же стул сама, принялась яростно распутывать смертоносный узел галстука, ломая ногти и сдирая кожу пальцев в кровь.

Уже через минуту отец с дочерью сидели на полу, обнявшись, и гладили друг друга по голове, говоря о матери. Мужчина жадно вдыхал воздух, ценность которого осознал лишь теперь, и временами покашливал, прикладывая ладони к шее и потирая ее.

– Ничего, доча, все образуется, – в заключение беседы вымолвил уставший от борьбы с галстуком да и вообще от жизни, но стоявший на пороге открытия второго дыхания, о чем сам пока не подозревал, отец. – Я выбрал неправильный путь сначала. Но теперь-то понял, что должен делать. Теперь я сделаю все, что положено. И все встанет на свои места. Я увидел цель.

– Отпустить? – предположила дочь понятую своим отцом цель. Ту, которую она видела сама для себя.

– Нет, доча. – Мужчина поцеловал девушку в макушку. – Не отпустить. А отомстить.

Глава 9

Да, вещи Танюшка подобрала что надо. И где она только их откопала? Дырявые кеды – ровесники моей покойной прабабушки; джинсы пятьдесят четвертого размера, то есть когда-то они были пятидесятого и принадлежали папе, но после длительной носки и неоднократной стирки растянулись на два размера; папина старая байковая рубашка в синюю клеточку, в которой он сейчас благополучно моет машину. Довершала прикид мамина бывшая безрукавка, связанная вскоре после их свадьбы, которая вот уже два месяца неплохо заменяет нам половую тряпку.