Первая мрачная ночь

– Ах да! – передразнила я. – Вспомнила! Между прочим, это было очень важно! Так важно, что у тебя есть только один шанс загладить свою вину.

– Какой? – заинтересованно хлопнула она глазами.

– Уговорить папу отпустить меня в Щукинск на озеро.

– Хорошо, я попробую.

Итак, дело сделано. Авторитетный папа может послушаться лишь одного человека на планете – мою маму. Если она всерьез возьмется за спецзадание, то уик-энд, проведенный с мужчиной моей мечты, мне обеспечен.

Занятий в институте не было, только репетиция предстоящего мероприятия – двадцать пятого мы проводим игры «КВН», – и домой я вернулась в половине одиннадцатого, однако Любимова уже сидела на моей кухне, и они вместе с мамой пили чай.

– Ну ты даешь! Во сколько же проснулась? – подколола я подругу, присоединяясь к чаевничеству. – В десять?

– Без десяти. Оделась, подкрасилась и вперед – к тебе, охранять! А то вокруг тебя количество трупов растет буквально по часам.

– По будильнику проснулась-то?

– А то! – Катька шумно отхлебнула горячий чай. – До меня дошли слухи, что прекрасный принц вернулся?

Они с мамой весело хмыкнули. Это значит что, коалиция? Против меня, да? Короче, чтобы сравнять число противников, я отправила маму в магазин за конфетами. Когда за ней закрылась дверь, начала выбалтывать подруге все подробности моей недавней беседы с Хрякиным.

– Значит, где, говоришь, он ждал? У «Рамстора»? Там неподалеку действительно имеется «Рамстор», но немного во дворе, и если он действительно ждал тебя там, то никак не мог увидеть у продуктового, по крайней мере без бинокля и не зная точно, куда смотреть. Может статься, что он и не врет.

– Конечно, не врет! – уверенно заявила я. – Как считаешь, в чем мне ехать?

– Ну уж не в джинсах и свитере! Надень что-нибудь приличное, скажем, вечернее платье! – Катя, разумеется, шутила, но я, будучи влюбленной балдой, не поняла юмора и в порыве энтузиазма одним прыжком достигла гардероба в комнате, раскрыла несчастный и принялась ожесточенно потрошить.

– Вечернее, вечернее… – как заклинание повторяла я, но так и не сумела найти того, что можно было бы классифицировать как вечерний туалет.

В общем, когда пришла мама, мы углубились в доскональное изучение моих тряпок, и тема конфет к чаю, став разом неактуальной, более не поднималась.

Внезапно зазвонил телефон. Не выпуская из рук любимые экземпляры одежды, которыми до этого трясла перед Катькиным носом, отстаивая их право быть надетыми в знаменательный час отбытия (а подруга усиленно протежировала незнамо откуда взявшиеся в моем вроде как гардеробе короткую юбку и ярко-красную кофточку на молнии), я ответила абоненту, которым оказалась чем-то ужасно напуганная и встревоженная Наталья.

– Юля, ты? Юля…

– Что, что стряслось?

– Юля… меня убьют! – Вот так заявленьице! Я раскрыла рот, Катька приблизилась и принялась вслушиваться. – Пожалуйста, ты можешь приехать? – донеслось до наших ушей.

– Что с ней? – спросила меня шепотом Катя, но я помахала пальцем у лица, показывая этим, что и так плохо слышно, не мешай.

– Наташ, с чего ты взяла, что тебя хотят убить? Тебе угрожали?

– Да. Я… я не могу говорить. – Она расплакалась. – Пожалуйста, приезжай!

В барабанную перепонку ударили омерзительные короткие гудки: Наталья зачем-то повесила трубку.

– Наташ! Наташ! – напрасно кричала я им, но они не желали издавать ничего, кроме коротких бесконечных «У, у, у, у».

– Едем! – подтолкнула меня к действиям Катерина, мы схватили сумочки и пулей вылетели из дома.

Подбежав к остановке, стали нетерпеливо переминаться с ноги на ногу, мысленно подгоняя автобус. Но он не жаждал нас слушать.

– Давай пешком, – предложила подружка. Ехать было всего три остановки. – Когда еще будет этот автобус!