Первая научная история войны 1812 года

В этой связи у меня еще более объективный вопрос: почему власть до такой клинической степени любит все искусственное, все ненатуральное, силиконовое, так сказать? Оппозиция у него, видите ли, — «системная», то есть голосует «как надо»; про выборы — молчу (там все уж совсем «естественно»); праздники — вымученные. Давайте разберемся с психологией, а также с этикой и эстетикой «праздника» 4 ноября. Товарищи! Кого из вас (только честно) напрягает, что в 1612 году в Кремле русских бояр охраняли несколько сотен поляков? Если вам не нравятся поляки, тогда не пускайте в КДС Эдиту Пьеху, если вам не нравятся русские бояре — празднуйте, черт возьми, 7 ноября! Если для вас сегодня ряженные казаками нападающие на художественные выставки — это вершина отечественной «духовности» и традиции, тогда почему вы забываете, что основу армии Лжедмитрия I составляли казаки (причем не просто ими наряженные)?

Кстати, по поводу «окончания смутных лет». Простите, а для вас кровавое месиво «крепкой руки» Ивана Грозного, или череда дворцовых переворотов XVIII века, или аракчеевщина, или 1917–1922 (и далее) годы, или сталинские репрессии (и далее) — это не «смутные» времена? Вас кровавые преступления «родного» НКВД больше устраивают, чем гарнизон земляков замечательной Анны Герман (немка, родилась в СССР, жила в Польше), охраняющий потомков Андрея Кобылы (предка Романовых)? Вас не устраивает национальность гарнизона? Так Романовы (как и Кутузовы) — согласно летописям — выходцы из Пруссии, а это еще менее Россия, чем Польша (и вообще к двадцатому столетию Польша — это уже, простите, Россия, и для поколения Владимира Зельдина Польша — это часть Родины, часть «Руси-матушки»). Или вам больше импонирует поляк Дзержинский, или грузин Сталин? Что вы сегодня хотите праздновать, если для вас «Куба — любовь моя», ваш «адрес — не дом и не улица», а Советский Союз, а исконная религия — из Древней Иудеи?

В этой теме ведь еще есть кочующий вокруг Лобного места памятник Минину и Пожарскому (созданный уроженцем бывших польских земель Иваном Мартосом). Но поклонникам силиконовых сказок государственной идеологии и здесь ничего приятного не перепадет: Минин и Пожарский предлагали на роль русского царя австрийского принца или шведского королевича. Однако это был всего лишь хитрый ход: потомок Рюриковичей Пожарский понимал, что обе эти кандидатуры не сильно «проходные» — и планировал себя на роль нового царя (т. е. такого же самозванца, как и все фигуры Смутного времени). Он даже выбрал Ярославль новой столицей: создал там Поместный, Монастырский и Разрядный приказы, Казанский дворец и Новгородскую четверть (все как при милейшем Иване Грозном), но поход гетмана Ходкевича на Москву спутал ему все карты — ибо он мог сыграть на руку одному из тех боярских родов, которые считали себя законным правительством в Москве. Так Пожарский двинулся на Кремль, но не рассчитал: в итоге «победы» избрали не его, а более устраивающего прочих «родовитых» не сильно именитого Романова. Что до даты, то она также не имеет смысла: польский гарнизон (охранявший «законную» власть) капитулировал не 4-го, а 5 ноября (по новому стилю), выборы нового царя прошли вообще в 1613 году, а разбои все тех же казаков, война с Польшей и вообще внутренняя смута продолжались еще много лет.

Сравнение путешествий в Бородино и в Ваграм

Мамаев: Да, мы куда-то идем, куда-то ведут нас; но ни мы не знаем — куда, ни те, которые ведут нас. И чем все это кончится?

А.Н. Островский: «На всякого мудреца довольно простоты»

Предмет или явление можно целостно и объективно понять только в сравнении (и в сражении!!!) с другим подобным предметом или явлением. История — это сложнейший комплекс экономических, политических, бытовых, военных, эстетических факторов. Все это очень сложно охватить в академическом жанре: потребовались бы десятки томов для того, чтобы адекватно и полно описать даже самое незначительное событие. Поэтому в приложениях к основной работе строгого «покроя» я считаю весьма полезным прибегнуть к различного рода публицистическим и прочим литературным жанрам, которые дают дополнительный простор такой емкой вещи, как впечатление — особенно впечатление, выраженное метафорой.

Россия и Европа, россияне и европейцы. Наполеон и эрцгерцог Карл, Наполеон и Кутузов. Ваграм и Бородино — два великих сражения Наполеона, две его сложные победы (название обеих украшает подножие грациозной гробницы императора в Доме инвалидов в Париже). Как выглядят, как существуют, какие впечатления оставляют эти места (поля и селения) сегодня — спустя двести лет? Как живут их обитатели? Не будем эгоистами и оставим этот «мемуар» для ученых-историков будущего, которые захотят исследовать наше время (и эпоху 1812 года).