Первая невеста чернокнижника (СИ)

   – Чувствуйте себя как дома, - хрипловатый голос Мастена обволакивал. И в этой обманчивой мягкости мы все услышали тонкий намек, мол, но не забывайте, госпожа мама Эверта, что вы в гостях. Попейте чайку, прихватывайте сундук и возвращайтесь обратно домой.

   Пока гостья любезничала с хозяином замка, Эверт за ее спиной жестами спрашивал, каким образом я оказалась на втором этаже.

   – А вы?

   – Простите? - перевела я недоуменный взгляд с сына на мамашу. - Что я?

   – Кто вы?

   – Алина. – Я протянула руку для приветствия. - Очень приятно.

   Дружественный жест остался проигнорированным. Не очень-то и хотелось.

   – Какое необычное имя. Вы, должно быть,тоже неместная, как и Эверт? - тонко начала она допрос, не дождавшись, когда кто-нибудь из мужчин возьмет на себя труд объяснить наличие в замке мoлодой девицы.

   – Вроде того, - уклончиво отoзвалась я.

   – Вы в учении у господина Керна?

   – Алина – жена Хинча! – в отчаянье выкрикнул Эверт.

   Макстен подавился. Почему супруга, а не дочь или племянница?! Во истину жаль, что взгляды не умели убивать,иначе бы Олень от моего яростного взора скопытился прямо под магической дверью на сундук своей мамаши.

   – Хинч – это старый слуга? – удивленно изогнула брови мадам.

   – Мы женаты неофициально, – махнула я рукой.

   – Простите? - удивилась мадам иностранному слову.

   – Мы не проходили обряд венчания, - пояснила я, надеясь, что они тут действительно устраивают обряды, а не заключают браки в какой-нибудь регистрационной палате.

   – Живете в грехе? – в голосе Мартиши прорезалась пронзительность.

   – В гражданском браке.

   В гробовом молчании трое представителей магического мира ждали пояснения к невнятному термину.

   – Мы живем в грехе, – сдалась я.

   – Выходит, вы в услужении, – почти с облегчением выдохнула гостья, осознав, что девица не спит ни с учеником, ни с учителем. – Ясно. Господин Керн, какой у вас удивительный цветочек.

   на протянула руку к плотоядному Васеньке, и растение с радостью раскрылo пасть во всю доступную ширину, точно замаскированный вингрет.

   – оспожа, лучше не суйте в него пальцы, - попыталась предупредить я.

   Ловушка схлопнулась, острые иголки, впрыскивающие яд, вонзились в кожу,и госпожа Ройбаш скривилась от боли.

   – Мама дорогая, он меня ест!

   Раздался резкий щелчок. Мартиша окаменела, в прямом смысле этих слов. Стало очень-очень тихо, как перед чудовищной грозой. Гостья стояла с искривленной от боли физиономией и выпученными глазами. По пальцу текла кровь, стеклянные глаза смотрели в пустоту. Васенька упоительно сжимал створки, не желая выпускать добычу, какую был просто не в состоянии переварить.

   – Олень, пoсле жизни со своей мамой,ты называешь исчадием ада меня? – не удержалась я от издевательского смешка. - Она же всадница апокалипсиса. Удивлюсь, если в замке не начнется конец света.

   – А я предупреждал, что нельзя открывать двери! – тонким голосом огрызнулся он.

   – Может, Мельхом ее пустил, когда родную кровь почувствовал? - продолжала измываться я.

   – Так… – мрачно перебил Макс и потер переносицу: – Напомни-ка мне, Эверт Ройбаш, почему я взял тебя в ученики? Был пьян? Страдал помутнением рассудка?

   – Вы не были знакомы с моей мамой.

   – А помимо?

   – Сказали, что я очень похож на вашего погибшего младшего брата.

   Чернокнижник бросил на ученика оценивающий, но очень хмурый взгляд и согласился:

   – Действительно похож.

   – Учитель,только не выгоняйте! – взмолился Эверт. - Не заставляйте возвращаться к этой страшной женщине.

   – Зависит от того, как быстро ты сумеешь ее разбудить и отправить домой.

   – Сам?

   – Сам.

   – Но каким образом?

   – Почитай гримуары, – предложил Макс и кивнул мне: – Госпoжа Хинч, как вы смотрите на то, чтобы мы вышли в город… какой-нибудь город?

   – Положительно, - со светской улыбкой кивнула я. – Главное не в Вестерские ворота.

   – Да, пожалуй, в Вестерских воротах нас запомнили надолго, - согласился Макстен.

   Он небрежно махнул рукой, чтобы убрать с дороги сундук, перекрывший проход, но бандура не сдвинулась с места ни на миллиметр. Попытался махнуть помедленее – бесполезно. Полное фиаско! Похoже, пoкойников с помощью магии Макс поднимал лучше, чем сундуки.

   – Эверт, – кашлянул он, - меня гложут большие сомнения, что твоя матушка наложила в него гостинцев.

   – Боюсь, что это наряды на семь лет, – скорбным голосом отозвался лень, ручками сдвигая махину ровно на такое расстояние, чтобы в приоткрытую щель протиснулся взрослый мужчина и не застряла дама.

   На улице царила ночь, когда как в Мельхоме шел послеполуденный час. Пахло свежестью, прохладой и цветением. Я как раз втягивала живот в позвоночник, чтобы не застрять между дверным углом и косяком, когда Эверт с надеждой уточнил:

   – Учитель, а можно ее не оживлять? Может, просто в сундук сгружу и отправлю обратно в Троквен?

   – Нет, - последовал категоричный отказ.

   Когда я без излишней изящности перевалилась через порог, то оказалась на краю цветущего гречишного поля. Небо было засыпано невероятным количеством звезд; глаз не оторвать. Здесь Мельхом выглядел старым сарайчиком, словно готовым развалиться от любого дуновения ветерка.