Первая площадка (полигонные зарисовки)

ЦНПО «Вымпел» первая интегрированная, по сегодняшней терминологии, организация. Ее создание было оправданно и обоснованно. Объединение имело все возможности не только соединить науку и производство, но и позволяло консолидировать разработку систем ПРН, ПРО и СККП. Это обеспечивалось созданием мощного научнотематического центра (основной идеологической структуры) и беспрецедентными правами, которые были делегированы объединению. Как известно, генеральный директор был в ранге заместителя министра радиопромышленности, НТС объединения был с правами министерского.

В результате колоссальных усилий заказчика, предприятий оборонно-промышленного комплекса были созданы уникальные школы инженеров – испытателей, системотехников, программистов, наработана методология ввода и испытаний сложных образцов РКО, построенных на различных физических принципах. Хочу еще раз подчеркнуть: истоки всех этих событий берут начало на нашем 10-м полигоне.

На протяжении более тридцати лет системы РКО несут боевое дежурство, внося значительный вклад в решение глобальных задач поддержания стратегического паритета в мире. На наш взгляд, это лучшее подтверждение тому вкладу в обороноспособность государства, который внесли заказчик и представители оборонно-промышленного комплекса, создавшие системы ракетно-космической обороны.

Мы не должны забывать и приуменьшать роль военных строителей. Вклад их и организаций «Минмонтажспецстроя» в создании объектов ракетно-космической обороны, и прежде всего Балхашского полигона, трудно переоценить. Посмотрите на фотографию, где запечатлены первые строители, прибывшие на место будущего полигона. Панорама пустыни красноречиво показывает, какой гигантский труд потребовалось затратить, чтобы в этой безжизненной пустыне вырос город и масса специальных объектов. Но, я думаю, это отдельный и большой разговор, так же как и оценка роли аппарата командующего Войсками ракетно-космической обороны.

В заключение своих размышлений хотелось бы подчеркнуть, что школа заказчика, созданная патриархами-вооруженцами не имеет аналогов, поскольку она зиждилась на глубоких фундаментальных знаниях, на колоссальной ответственности за порученное дело, на беспрецедентно трепетном отношении к конструкторской документации и, наконец, на многовековых традициях создателей лучшего в мире русского оружия.

На примере жизненного цикла системы вооружения РКО очень четко и понятно видится роль и место заказчика в создании и вводе в строй систем и средств ракетно-космической обороны.

Сегодня можно с большой уверенностью утверждать, что вряд ли в обозримом будущем удастся кому-либо пройти подобный путь. Может быть, это и хорошо (дай бог, чтобы развитие в мире шло по пути ослабления напряженности). И тем не менее то, что создано, тот потенциал: научно-технологический и производственный, который был реализован и накоплен у нас в стране при решении, может быть, одной из самых сложных задач ХХ века, без всякого сомнения, как мне представляется, должен быть сохранен и оберегаем.

Он, безусловно, будет востребован при решении других, не менее сложных, задач, которые наверняка придется решать Российскому государству и его Вооруженным Силам.

Насколько сложны, взаимосвязаны трудности при создании систем ракетно-космической обороны, преодоление которых было заложено работами на 10-м Балхашском полигоне, весьма наглядно иллюстрирует решение одного принципиально важного вопроса – борьбы с ложными срабатываниями системы предупреждения о ракетном нападении. Она, являясь одним из основных элементов системы управления Верховного Главнокомандующего, при принятии стратегических, фактически планетарных, решений, не имеет права выдавать ему ложной информации.

Поэтому проблемы борьбы с ложными тревогами были и остаются самыми важными в системе ПРН. Причин возникновения ложных тревог большое количество. Вот некоторые наиболее характерные из них: северные сияния за полярным кругом, попадание Луны в диаграмму направленности РЛС, сгорающие фрагменты искусственных спутников Земли и др.

По каждой возникающей проблеме проводился тщательный и глубокий анализ, изучалась физика возникающих ложных срабатываний, находились адекватные меры их устранения.

В этом плане представляется весьма показательным, вернее хрестоматийным, решение проблемы исключения выработки системой ПРН признака атакующей баллистической цели по сгорающим фрагментам искусственных спутников Земли. Сложность этой задачи состояла в том, что эти ИСЗ (или их фрагменты) представляли собой физически существующие материальные конструкции, которые сходили с орбит по траекториям, близким к траекториям атакующих баллистических ракет (вернее, их головных частей). Радиолокационные станции, естественно, обнаруживают эти цели и «выдают» информацию на командные пункты, как об атакующих БР. К радиолокационным станциям претензий нет, они делают все правильно. Помните, в начале нашего повествования, мы рассказывали, как на полигоне начинались первые работы по обнаружению и сопровождению искусственных спутников Земли. Вот эти работы и явились базисом для решения задачи борьбы с ложными тревогами в нашем конкретном случае.

Как отделить сигналы о сгорающих ИСЗ от сигналов атакующих БР? Вопрос вопросов!

На мой взгляд, было найдено очень изящное, гениальное своей простотой и эффективностью решение. В основе этого решения лежало понимание, которое зародилось в недрах 4-го ГУ МО, положения о необходимости согласованного развития систем ПРО, ПРН и ККП в рамках общей стратегии создания системы РКО.

Что имеется в виду? РЛС системы ПРН обнаруживают и измеряют координаты всех физических элементов, находящихся в космосе и попадающих в их секторы работы. Это огромное количество искусственных спутников Земли, фрагментов их запуска, третьих ступеней ракет и многое другое. Эти элементы «мешают» радиолокаторам обнаруживать опасные баллистические ракеты.

В то же время нашей стране необходима была служба контроля космического пространства, которая должна была решать вполне конкретные и исключительно важные задачи. К примеру, скажем, выполнять слежение за спутниками-разведчиками противника, оценивать безопасность трасс запуска и вывода на орбиту космонавтов и др.

Трудом создателей удивительной школы специалистов в области решения сложнейших задач контроля космического пространства на основе теоретических разработок была создана Служба контроля космоса, развившаяся впоследствии в систему контроля космического пространства. Из этой школы вышел большой отряд крупных ученых, разработавших теоретические основы построения систем контроля космоса, распознавания космических объектов и др.

Было обосновано, что эту службу можно наиболее рациональным способом организовать на основе обработки вот тех самых «мешающих» измерений, которые (как пустая порода на угольных шахтах) являются ненужными для решения задачи предупреждения о ракетном нападении.

Такая, как бы «безотходная», технология была реализована. Информация от РЛС системы ПРН обрабатывается в Центре контроля космического пространства и все космические объекты, по результатам этой обработки, заносятся в главный каталог ЦККП.

В свою очередь, ЦККП формирует частный каталог для СПРН, в котором записаны все космические объекты, которые находятся в зоне действия средств СПРН.

Если какой-то космический объект (ИСЗ или фрагмент) начинает сходить с орбиты и уподобляться атакующей БР, сравнение его с данными частного каталога позволяет с высокой достоверностью отождествить этот объект и, таким образом, исключить выдачу по нему ложной тревоги как об атакующей баллистической цели и, естественно, не задействовать систему ПРО. Не правда ли, очень изящное решение? Ну, разве не молодцы первопроходцы и 4-го ГУ МО и 45-го ЦНИИ МО, ЦНПО «Вымпел» и многих других организаций? Сегодня у многих на слуху имена Пенчукова И.М., Ошанина Е.М., Курланова А.Д., Горохова Ю.П. – сотрудников 45-го ЦНИИ МО; Репина В.Г., Курикши А.А., Ачкасова Ю.С. – сотрудников ЦНПО «Вымпел», и, конечно, без фамилий Мымрина М.Г. и Ненашева М.И. они вряд ли бы звучали так громко. И это вполне объяснимо. Нужно было изыскивать новые подходы и пути решения постоянно нарастающего вала проблем. Заказчик просто обязан был взять лидерство в этом вопросе на себя.

Все вышесказанное свидетельствует о том, что путь, пройденный Заказчиком совместно с большим сообществом организаций-разработчиков, заводов-изготовителей, монтажных организаций в тесном сотрудничестве с военными строителями, научно-исследовательскими организациями и полигонами Министерства обороны, поистине беспрецедентен. И беспрецедентность, безусловно, лежит в области решенных сложнейших научно-технических, методологических и организационных проблем.

Мы упомянули фамилию Пенчукова. А многие ли помнят, кто такой Иван Макарович Пенчуков?

Этот вопрос, несмотря на кажущуюся простоту, не так прост. Более того, для меня лично он определяющий в оценке роли и значения деятельности Ивана Макаровича.

Действительно, это человек, который создал два военных научно-исследовательских института, причем создал их практически с нуля в далеко не простое время. И не просто создал на голом месте две организации, а сформировал мощные дееспособные коллективы, которые заняли достойное место в военной науке, авторитет которых был и вот уже многие десятилетия непререкаем в среде оборонно-промышленного комплекса нашей страны. Трудно поверить, что это мог сделать один, даже очень талантливый, человек. Ивану Макаровичу Пенчукову решить задачу подобного уровня сложности удалось блестяще.

Вполне резонен вопрос – в силу каких обстоятельств, качеств, подготовки ему это удалось? Мне думается, истоки ответов на эти вопросы лежат в конкретно-исторических условиях, которые формировали личность И.М. Пенчукова.

Активный участник Великой Отечественной войны, человек, получивший блестящее высшее образование, прошедший школу создания первой уникальной зенитной ракетной системы С-25, многие годы испытывавший зенитно-ракетные системы на полигоне Капустин Яр. Вот с таким багажом Иван Макарович в 1960 году приступил к формированию первого в стране военного научно-исследовательского института (на первых порах это был ВЦ-4) по системам ракетно-космической обороны.

Задача была уникальной по сложности, поскольку научно разработанной методологии испытаний будущих систем ракетно-космической обороны (РКО) на тот момент просто не существовало. А в системы ракетно-космической обороны закладывались нетрадиционные принципы, которые требовали абсолютно новых подходов к созданию, к поверке функционирования и оценке боевых характеристик этих систем. Это относится прежде всего к полной автоматизации всех процессов боевого цикла систем. Участие человека в боевом цикле исключалось полностью. Требования по надежности функционирования средств и систем РКО, дислоцированных практически на всей территории Союза, задавались на грани физических возможностей используемых принципов. Сами физические принципы, применяемые для создания средств систем РКО, отличались колоссальным диапазоном: тут были суперрадиолокаторы различного диапазона длин волн, опто-электронные средства, космические системы, работающие на различных орбитах и др.

В короткий срок эти задачи институтом под руководством Ивана Макаровича были решены. И не просто решены, а уровень их решения подтвержден государством присвоением Государственных премий коллективам подразделений института.

Работая много лет в институте, а затем в управлении заказчика, которому институт подчинялся, я с большим удовлетворением и благодарностью вспоминаю свои многочисленные встречи с Иваном Макаровичем. Это, по большому счету, незабываемая, уникальная школа профессионалов и педагогов высочайшего уровня. Выше уже говорилось о том, какая плеяда руководителей вместе с Пенчуковым в это время работала и руководила всем процессом создания систем ракетно-космической обороны. Главные действующие лица уже не раз назывались – Георгий Филиппович Байдуков, Михаил Григорьевич Мымрин, Михаил Иванович Ненашев, Михаил Маркович Коломиец и совершенно логично в эту когорту вписывался Иван Макарович Пенчуков.

Всех этих людей, уникальных специалистов, государственников, роднило то, что они все – активные участники Великой Отечественной войны, большинство прошло этап создания 25-й системы, и все одновременно пришли решать задачу создания оружия следующего поколения – оружия ракетно-космической обороны. Это были люди, увлеченные поставленной задачей, способные принимать рискованные решения в условиях очень высокой степени неопределенности исходных предпосылок.

Нужно было разрабатывать методологические основы испытаний сложных систем, оценки их характеристик. Вспоминается один небольшой штрих, который, на мой взгляд, очень хорошо характеризует уровень подготовки начальника нашего института. Как-то на комиссии (где я присутствовал) заслушивали доклад одного из начальников управления, председательствующий (это был генерал Мымрин) спросил докладчика: есть ли методика оценки тех параметров, о которых докладывалось. Докладчик растерялся и робко промямлил, что такую методику еще не разработали. Не успел председательствующий прокомментировать этот ответ (а он умел делать это мастерски), как со своего места поднялся Иван Макарович и заявил, что такая методика есть, и институт ею пользуется. На удивленный вопрос Мымрина Иван Макарович очень спокойно ответил, что сегодня институт использует для выполнения указанной работы методику экспертных оценок. Умение быстро находить выход в любой сложной ситуации – это признак классной подготовки специалиста высокого уровня. Иван Макарович, без сомнения, являлся специалистом именно такого уровня.

Наряду с качествами профессионала высокого уровня Иван Макарович обладает уникальной способностью быть просто человеком с большой буквы. Такую удивительную способность в любых условиях, какой бы сложной и напряженной ни была обстановка, оставаться обаятельным и корректным человеком (а ведь он имел звание генерала), лично я не помню, чтобы кто-нибудь из начальников такого уровня демонстрировал. Очень характерный штрих. Обычно, когда обращаешься к какому-нибудь начальнику с просьбой и он тебе отказывает, настроение, естественно, портится. Это вообще-то нормально. Несколько раз мне в силу каких-то обстоятельств приходилось обращаться к Ивану Макаровичу. И каждый раз, когда и не получал ожидаемого положительного решения, я уходил от него неизменно с чувством полного удовлетворения. Мне кажется, в этом, как в фокусе, видны уникальные человеческие качества большого руководителя и человека, глубоко уважающего людей, сопереживающего им.