Первая после бога

Кассел молча прохромала к окну, за которым снег сыпал, смазывая чёрную обнажённость деревьев и могильную мрачность прелых листьев. Не первый снег в этом году. Но набухшие серо-сизые тучи дарили надежду, что этот не растает.

Дира села на подоконник, подтянула ногу. По палате она уже и без трости передвигаться могла, а вот для того, чтобы в коридор выйти, палка всё ещё требовалась. И икру порой судорогой сводило.

— Диагноз ясен, — пропела Бэра. — Страх неизвестности и непонимание, как жить дальше. Ну так давай я тебе объясню. Сейчас мы превращаем гнездо на твоей голове в причёску, рисуем лицо, ты напяливаешь это шикарное платье и…

— Я же сказала, что никуда с тобой не поеду! — огрызнулась Кассел.

— Хорошо, со мной не поедешь. А с господином полковником соизволишь посетить премьеру, о которой столица уже месяц сплетничает?

— С каким полковником?

— А ты многих знаешь? — усмехнулась красавица, изящно отправив виноградину в рот. — Лично я только одного — господина Нейрора. И по секрету, между нами, девочками, скажу, что увеселительная программа придумана не мной, а вышеозначенным господином. После ресторана же он намеривается отвезти тебя в дом, который снял. Не зеленей. Это крёстная фея, в смысле, со всех сторон замечательная кузина разболтала о твоей бедственной ситуации. Вот он и поступил как настоящий рыцарь. Деньги за аренду я с твоего счёта списала. Потому никому ничего ты не должна. В сём съёмном доме благородный Март собирается оставить тебя в гордом одиночестве и целомудрии. «Пока она сама не позовёт!» — конец цитаты. Меня же берут довеском, чтобы — не дай Дева — никто это мероприятие за свидание не счёл. Ну так как, едем в Иллюзион?

Бэра сунула в напомаженный ротик сразу две виноградины, с интересом за сестрой наблюдая. А Кассел смотрела в сад — на бесшумно падающий снег — водя по стеклу пальцем.

Нейрор-лечащий врач — это одно. Тираничный, требовательный и, пожалуй, безжалостный. Доводящий до отчаянья, до слёз в подушку, а ревела Дира в последнее время больше, чем за всю прожитую жизнь. Никогда не жалеющий, никогда не сочувствующий, язвительный. И порой сидящий у её кровати, когда она спала. Точнее, это Март думал, будто пациентка спит.

И шажок за шажком заставляющий саму поверить в выздоровление. В то, что ничто не потеряно и всё ещё можно вернуть.

Но Нейрор… Кто? Кавалер, ухажёр, потенциальный любовник? В общем, это совсем иное.

— Кстати, на то, чтобы тебя в человеческий вид привести, у нас минут пятнадцать — не больше, — вдоволь намолчавшись, заметила кузина. — Несчастный рыцарь у крыльца больницы уже полчаса мёрзнет, принцессу дожидается.

— Ты раньше об этом сказать не могла?

Дира едва с подоконника не свалилась.

— А надо было? — изумилась Бэра.

Нет, на свою двоюродную сестру Кассел не жаловалась, а порой и Близнецов за её существование благодарила. Но иногда желание придушить красавицу становилось почти нестерпимым.

* * *

Иллюзион блистал яркими огнями хрустальных люстр и бриллиантами зрительниц. А, заодно, поражал Кассел, привыкшей к четырём стенам и тишине, многолюдьем, шумом и огромным пространством. Кажется, Дире ещё ни разу раньше не приходилось чувствовать себя такой потерянной. Точь-в-точь, девочка, впервые с мамой большой магазин посетившая. Не слишком приятное чувство, заставляющее к Нейрору жаться. Но Март, вроде, и не против был. Наоборот, только сильнее её локоть к себе прижимал.

Правда, и про Бэру не забывал. И куда только подевались тяжеловесные неповоротливые манеры? Щебетал, как заправский салонный щёголь. А вот с Кассел они едва десятком слов обменялись. Но это даже к лучшему. Внятно Дира сейчас могла только мычать.

Пока спектакль шёл, она успокоилась, сердце перестало панически бухать. Но суть постановки так и осталась загадкой. Кажется, что-то на врачебную тему. По крайней мере, жёлтые халаты там мелькали. Но Кассел настолько обрыдло всё медицинское, что на экран-сцену она и смотреть не могла. К тому же пальцы Марта, её ладонь ненавязчиво поглаживающие, не давали толком сосредоточиться.

Глупо, конечно, и по-детски. Она не барышня-лицеистка, а он — не краснеющий курсант, чтоб вот так тишком за ручки держаться. Но что делать, если нравится?

К сожалению, всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Погас экран, убрав в небытие целующуюся на фоне заката парочку, зажглись люстры, вышли на сцену актёры, собирающиеся благодарственно-самовосхволяющие речи толкнуть, и Нейрор руку свою убрал. Наклонился, шепнул на ухо, что нужно дождаться, пока толпа схлынет. Но без такой заботы Дира бы и обошлась прекрасно. Про свою колченогость она и так не забывала.

Настроение вниз съехало — немного, но всё же.