Первая после бога

— Мне нужно, чтобы сказанное ты выслушала предельно внимательно, — начал Ван’Риссель, видимо, с мыслями собравшийся. — Вопрос крайне серьёзный. Дело в том, что осенью нам предстоят выборы в нижнюю палату парламента…

— Нам — это кому? — уточника Дира.

— Всему государству в целом и мне в частности, — едва заметно поморщился Меркер. — И давай обойдёмся без неуместного сарказма.

— Я просто выполняю твою просьбу, — пожала плечами Кассел. — Слушаю предельно внимательно, боюсь упустить важную информацию. Вот, например, какое отношение ты к парламенту имеешь? Если память не изменяет, вроде, в помощниках министра числишься?

— В заместителях, — щека Ван’Риссель дёрнулась раздражённо, но тоже чуть заметно. Дал понять, что дировская неосведомлённость ему не нравится, но и достаточно. Незачем серьёзным мужчинам свои эмоции публично демонстрировать. — Но я ещё и лидер партии…

— Достаточно, — подняла руку доктор. — Слишком много информации вредно для здоровья. Про партию я ничего слышать не желаю. Давай сразу к делу. Что от меня требуется?

— Скоро пройдёт церемония награждения тех, кто в Ире был. Медали вручит сама Регент, потом банкет. Я хочу, чтобы ты там присутствовала в качестве моей жены.

— То есть, медаль мне не достанется? — расстроилась Кассел.

— Ради Близнецов! — чуть повысил голос Меркер. — Прекрати эту клоунаду! Я с тобой говорю о серьёзных, важных для меня вещах! Крайне необходимо, чтобы наградили не просто какую-то там доктор Кассел, а леди Ван’Риссель.

— Для карьеры необходимо? — предположила Дира, останавливаясь. — А нет, прости. Я же внимательно слушала. Выборы же! Поправь, если ошибаюсь. Эта… — доктор покрутила пальцем, пытаясь подобрать слово поприличней, — это мероприятие только начало. И мне до самых выборов предстоит играть роль верной жены, во всём поддерживающей своего умницу-мужа?

— В целом, ты права, — не слишком охотно отозвался Меркер, глядя куда-то в сторону. — Но детали…

— Давай пока обойдёмся без деталей, — перебила его Кассел, вцепившись в ручки сумки с такой силой, что ладони зачесались. — И мне казалось, что хороший политик должен уметь врать, глядя в глаза. Но это тоже частности. Один вопрос: помнится, в этот самый Ир-на-Льене ты запрещал ехать. Боялся, что я тебе репутацию испорчу. И что изменилось?

— Дира, те самые детали, которые неважны! — вот теперь Ван’Риссель по-настоящему разозлился. Даже кулаки в карманы брюк сунул, чего никогда себе не позволял.

— Да ладно тебе, свои же люди, зачем кокетничать? — усмехнулась доктор. — Мол, леди, которая вместо того, чтобы по балам скакать людей спасает, народу понравится. Что там дальше у меня в программе намечается? Опека над детским домом? Трогательная забота о всеми брошенной сиротке? Раздача бесплатного супа нищим? И всё это, конечно, под воркование о том, как я восхищаюсь политической программой дорогого супруга.

— Ещё раз прошу: прекрати балаган! — прошипел Меркер. — Это крайне важно для меня.

Честное слово, лучше бы уж он пощёчину дал. С чего именно эта фраза Диру допекла, она и сама не понимала. Сиятельный Ван’Риссель только про то, что для него важно, ему нужно, и для его драгоценной карьеры требуется и токовал. Но вот сейчас проняло до печёнок, аж в глазах от бешенства потемнело.

— Уйди, ради милосердной девы, — процедила Кассел сквозь зубы. — А то я ведь опять не сдержусь. Только рука у меня тяжелее стала.

И сама пошла, плохо понимая, куда и зачем. Деревья перед глазами туманились, будто акварелью нарисованные. И руки тряслись.

* * *

Скажи кто Дире, тогда ещё леди Ван’Риссель, уверенной в себе, сильной женщине двадцати лет от роду, что она ударит мужчину — не поверила бы. Нет, никаким особым пиететом перед штанами она никогда не страдала. Наоборот даже. Совсем ещё недавно числилась в лидерах кружка «Дев эмансипе[27]» — довольно решительной, можно сказать, радикально настроенной организации с весьма прогрессивными взглядами.

И «Девы», между прочим, не только рассуждали о судьбах современных дам. Однажды они в акции протеста поучаствовали, их — практически в полном составе — забрали в полицию, где завели личные дела, а сам кружок занесли в список, нуждающихся в особом присмотре. Вот так-то! Никакого тебе рабского подчинения супругу, даже если он лорд, а само замужество ещё и полугода не продлилось.

Нет, дело вовсе не в пиетете. Просто рукоприкладство — это удел существ низкоорганизованных, интеллектуально неразвитых, примитивных. Любой, кто наделён разумом, способен отстоять свою точку зрения без применения силы. И уж, конечно, не дело будущему врачу, адепту самой гуманной профессии в мире, целителю тел, а, главное, душ страждущих, кулаками махать.

Так что нет, не поверил а бы Дира, скажи ей кто. Но говорят же: не зарекайся!