Первая просека

— Ну так вот, — заговорил Кныш перед строем. — Сейчас мы вас обкатаем. Знаете, что это такое? Просто повозим по воздуху. А потом посмотрим на ваше самочувствие, и уж тогда повезем на прыжки. Инструкторам — по машинам! — скомандовал он. — Новикову — отставить, я сам полечу на вашей машине. Та-ак. — Он бегло окинул взглядом строй, остановился на правофланговом. — Вот вы, товарищ, полетите со мной. Залезайте в кабину «семьдесят пятой» и пристегивайтесь ремнями.

Захар никогда в жизни не только не летал, но и вообще не бывал на аэродроме. Теперь он, словно во сне, робко подошел к «семьдесят пятой».

— Товарищ инструктор! — окликнул он Гурилева. — Прошу объяснить, как тут надо действовать.

Миша бегом к нему.

— Не робь, Захарка, не робь! — подбадривал он Жернакова. — Вот сюда нога, потом сюда нога, — все это он проделывал сам. — Вот сюда зад, а вот ремни через плечо и через пупок, — комментировал он уже из кабины. — Усвоено?

— Вполне. Спасибо, Миша.

— Признайся, трусковато? — вполголоса спросил Гурилев, когда Захар умостился на сиденье и пристегнул ремни.

— Черт его знает! Никак не пойму. Голова какая-то шальная.

— Будет, будет обязательно трусковато, — по секрету сообщал Гурилев. — Но ты, того, нервишки в кулак, успокойся и оглядись. А когда пойдешь уже на прыжок, ни о чем не думай, смело вылезай на крыло и сигай вниз.

Подошел Кныш, встал на крыло, заглянул к Жернакову в кабину.

— Ну, как вы там? Хорошо устроились?

Потом залез в переднюю кабину.

— Гурилев, крутни-ка!

Миша расторопно бросился к пропеллеру, покачал его туда-сюда, крикнул:

— Конта-акт!

— Есть контакт! — ответил Кныш.

Винт бешено крутанулся, затарахтел мотор, набирая напряженный ритм.

— Ну, Захарка, держись!..

Самолет легко побежал, развернулся на поле раз, другой и вот уже понесся — Захар даже не заметил, как он оторвался от земли. Чудеса — земля качается! То так прогнется, то этак, то валится куда-то набок или становится на дыбы, а сама все дальше и дальше. Уж вроде и не земля, а огромный макет, точно такой, на каком когда-то в кавшколе обучали тактике.

Самолет набирал высоту. Захару казалось, что машина висит неподвижно, а земля удаляется, но и это было заметно только потому, что все предметы на ней мельчают. Кругом пусто, будто самолет сам по себе, просто нигде, вне всякого мира. Страшно? Ничуть! Даже очень интересно. Вот только иногда вдруг подкатит, не то в груди, не то в животе станет щекотно, и тогда немного страшновато, похоже, что падаешь.

Кныш повернул голову, пристально посмотрел в лицо Захара, как бы спрашивая: «Ну как?» Захар показал большой палец, весело, даже слишком весело, улыбнулся. Так бывает с человеком, когда он во взвинченном состоянии. Кныш повертел ладонью в воздухе, выписывая какие-то сложные фигуры, потом сжал кулак, потряс им. Ясно: держись!

В ту же минуту Захар почувствовал, что самолет клюнул носом. Захара оторвало от сиденья, придавило к ремням. Потом взревел мотор. На плечи Захара навалилась тяжесть, втиснула его в кабину так, что спине стало больно. И уж нет над ним неба, оно внизу, а вверху — чудеса! — земля. И кажется, он падает в небо. Опять оторвало от сиденья, да так, что вот-вот он вывалится из кабины. Пришлось накрепко ухватиться за какую-то там поперечную планку, и снова все стало на место. Земля и небо на своих местах, а голова вертится, словно на шарнирах, то вправо, то влево, то вверх, то вниз, и все до отказа.

Но что это? Как-то качнуло до головокружения. Впереди земля. Вот она пошла каруселью, стала распухать, увеличиваться в размерах, и все кругом, кругом, будто кто-то ее продолжал вертеть перед глазами Захара. Опять придавило, впереди показалось небо. «Штопор», — сообразил Захар, — а то, наверное, была «мертвая петля».

Всего минут десять катал его Кныш, а Захару показалось — бесконечность.

Когда он стал на землю, она еще долго покачивалась под ногами. Но это лишь чисто физическое ощущение, а на душе легко, даже празднично.

После «обкатки» парашютистов снова построили.

— Кто не может вылетать на прыжок, два шага вперед! — без предисловий скомандовал Кныш.

Все остались в шеренге.

— Ну что, Захарка, пойдешь первым? — вполголоса спросил Гурилев, когда все подошли с парашютами.

— Первым? — переспросил Захар и внимательно поглядел на Гурилева. — Первым так первым! Давай.

Миша помог ему надеть парашют, еще раз тщательно проверил подгонку, напомнил, где вытяжные кольца основного и запасного, заставил потрогать рукой.

— Ну, успеха тебе, Захарка! Все будет хорошо! — Он подтолкнул Захара в спину.

Нет, это все-таки не просто — прыгнуть с парашютом. Даже совсем не просто!

Захар старался ни о чем не думать, пока самолет набирал высоту, унося его в небо. Сидел себе и наблюдал за пилотом-инструктором, весь поглощенный ожиданием, когда тот поднимет руку. Только нет-нет да и защекочет в груди, почти до тошноты. Это страх. К черту! Рука, рука… Когда же она поднимется? Ага, вот поднялась! Очень высоко. По спине — дрожь, даже зябко. К черту!