Первая Пуническая война

Внимательно выслушав рассуждения о международном праве в исполнении Ганнибала, послы поняли, что никакого толку они здесь больше не добьются, сели на корабль и отправились в Карфаген. Они надеялись, что карфагенское правительство прояснит ситуацию и, в отличие от своего полководца, даст римлянам конкретный и недвусмысленный ответ. Чем закончилась данная миссия, Полибий не сообщает, но можно предположить, что римляне так ничего толком и не добились.

Рассказ Тита Ливия о посольстве римлян к Ганнибалу радикально отличается от информации Полибия. Как пишет историк, послы даже не успели выехать из Рима, когда пришло известие о том, что началась осада Сагунта (Liv. XXI, 6). Я полагаю, что нет смысла обвинять Полибия или Ливия в сознательной подтасовке фактов – просто предположим, что посольств было два. Ведь Полибий конкретно пишет о том, что, когда Ганнибал после покорения карпетанов привел армию в Новый Карфаген на зимние квартиры, его там поджидала римская делегация (III, 15). Битва на реке Таг произошла в 220 году до н. э., а карпетанов Ганнибал, по информации Тита Ливия, покорил за несколько дней (XXI, 5). Поэтому все события укладываются в довольно короткий промежуток времени. Но Ливий связывает решение отправить послов к Ганнибалу с консульством Публия Корнелия Сципиона и Тиберия Семпрония Лонга, что подразумевает 218 год до н. э. Разница во времени между двумя посольствами очень существенная, и говорить о том, Полибий и Ливий подразумевали одну и ту же делегацию, возможным не представляется.

После того как римское посольство отбыло в Карфаген, Ганнибал занялся подготовкой операции по захвату Сагунта. Полководец не захотел прибегать сразу к грубой силе, а решил попробовать привести город под власть Карфагена иным путем. Для этого была затеяна сложная многоходовая комбинация. Ганнибал подговорил вождей племени турдетанов, чьи земли граничили с территориями, принадлежавшими Сагунту, обратиться к нему с жалобами на своих соседей. И как только такая жалоба последовала, командующий немедленно отправил делегацию турдетанов в Карфаген, где испанцы стали выражать негодование по поводу действий сагунтийцев. Сам же Ганнибал регулярно слал в столицу письма, в которых указывал на опасность, исходившую от Сагунта, если он останется под римским влиянием. Как следствие, правительство Карфагена предоставило Ганнибалу право действовать в отношении Сагунта по своему усмотрению (App. VI, 10).

По большому счету, карфагеняне прекрасно понимали, к чему все идет, и, развязывая своему полководцу руки в отношении Сагунта, они тем самым приближали новую войну с Римом. В Карфагене полагали, что наступил удобный момент для того, чтобы нанести по врагу решительный удар и отомстить за поражение в предыдущей войне. А заодно вернуть Сицилию и Сардинию. Таким образом, интересы Ганнибала и карфагенских властей полностью совпали. Версия о том, что сын Гамилькара был героем-одиночкой, на свой страх и риск воевавшим с Римом и не получавшим никакой помощи из Картхадашта, не выдерживает критики. Полибий четко и недвусмысленно написал о карфагенянах, что «в течение семнадцати лет они вели войну согласно намерениям Ганнибала и кончили ее только тогда, когда истощены были последние средства и опасность угрожала их родному городу и самому их существованию» (III, 8). Поэтому можно не сомневаться, что действия командующего испанской армией получили одобрение правительства.

Но полководец еще не довел свою интригу в отношении Сагунта до конца и, когда жалобщики от турдетанов вновь появились в Новом Карфагене, Ганнибал приказал, чтобы к нему явились и представители Сагунта. Он хотел выступить в роли третейского судьи и тем самым заставить сагунтийцев признать над собой власть Карфагена. Однако из этой затеи ничего не получилось, поскольку представители Сагунта демонстративно заявили, что перенесут это дело на усмотрение римлян (App. VI, 10). Услышав эти дерзкие слова, Ганнибал выгнал послов из своего лагеря, а на следующую ночь поднял по тревоге армию и выступил в поход на Сагунт.

* * *