Первая работа. Возвращение

– Я готовлю, – стиснув зубы, проговорила я, – но она… Понимаешь, она этим летом ударилась головой, и что-то случилось с её памятью.

– А её обследовали? – сдвинул брови Ромка.

– Да, конечно. У неё страховка в самых дорогих клиниках Москвы оформлена. Это мне её няня сказала… Когда ещё разговаривала со мной. Но всё в порядке. Ни кровоизлияний, ничего такого страшного. А память не работает. То есть работает, но плохо.

Я рассказала Ромке про бесконечные тесты и про то, как Данкина мать всё время трясёт нас с ней: «Где ваши результаты? Где?»

– А результатов у нас нолик, – печально закончила я, – но об этом мамаша и слышать не желает.

– Ну, вообще-то её можно понять, – неожиданно заявил Ромка. – Если б я ходил по тренингам безрезультатно, я бы потребовал обратно свои деньги.

– При чём тут ты?! – вспылила я. – У тебя с памятью всё нормально!

– Может, тебе тоже надо найти нормальных учеников?

У меня внутри всё так и перевернулось. Тут же загудел камешек боли, словно по нему кирпичом треснули. Я принялась шарить руками по дивану, как бы пытаясь за что-то схватиться. Мне попалась горка поролона, которую Ромка наковырял. Я схватилась за неё, но поролон был слишком мягкий, чтобы стать мне опорой, и я завопила:

– Нормальных?! То есть Данка, по-твоему, ненормальная? Да как ты смеешь о ней такое говорить! Что ты вообще понимаешь в детях?!

– Во! О детях заговорили! И куда мы катимся? – послышалось ворчание из подсобки.

– Эй, эй, потише. – Ромка похлопал меня по руке, как, наверное, хлопает по спине непослушного Оскара. – Я ничего не понимаю в детях, это правда. Но по твоему рассказу похоже, что твоей ученице нужна помощь специалиста. Я недавно вебинар послушал про мозг. Хотел разобраться, чтобы лучше организовать подготовку к экзамену. Там говорилось о памяти. О том, как она накапливает информацию, как воспроизводит. И чтобы объяснить то или иное явление, упоминались отклонения… э-э-э… не злись, не злись, подожди! А то лопнешь, как обивка на этом диване. Дослушай. Я же на твоей стороне. Ты умная. Много знаешь. Всякими навыками овладела. У девочки проблемы с голо… то есть с памятью. На вебинаре говорили, что есть такая наука, нейропсихология. «Нейро» – то есть мозгом занимается, а «психология» – значит, смотрят на поведение.

– У неё нормальное поведение! – выкрикнула я, еле сдерживая слёзы.

Сжала кулаки, ногти впились в кожу. Больно.

– Но ведь результатов у ваших занятий нет…

– Как нет?! Что ты несёшь?

– Ты сама сказала…

– Я имела в виду, с точки зрения Даниной матери! У меня своё отношение к результату! Свой подход! Свои критерии!

– Маш, даже если бы ты преподавала в школе, твои собственные критерии никто не брал бы особо в расчёт. Потому что есть определённые требования, предъявляемые к ученикам. Я понимаю, что ты её жалеешь. Но жалость тут – медвежья услуга.

Это было уже слишком. Я вскочила и швырнула в него поролоном. Он поднял руки, неуверенно улыбаясь.

– Знаешь, – процедила я, – про всё знаешь, тренинги у тебя, семинары… Погугли, нет ли семинара «Как разговаривать с людьми, чтобы им не хотелось от тебя сбежать?».

Он покачал головой:

– Ну чего ты…

– Ничего! Пока! Пойду лучше на географию. И «метку» свою сама буду заполнять. Даже если выиграю пари.

– Вот и правильно, – сказала мне вслед техничка в фиолетовой кофте, которая вышла на шум из подсобки и стояла в коридоре, покусывая булочку. – Иди лучше учись! Девочки – они завсегда умнее мальчиков в этом вопросе будут.

Вечером полетел снег, на лету превращаясь в дождь. Я бежала к Дане, перепрыгивая через тёмные блестящие лужи, и представляла, что в голове моей скачет один из рыцарей короля Артура. Он спешит защитить свою прекрасную даму от града ядовитых стрел, выпущенных неприятелем, укрыть её плащом и отразить удар. Стрелы – это Ромкины снова. Иначе их и не назовёшь.

Я так торопилась, что прискакала раньше на полчаса. Роза Васильевна, как всегда, встретила меня безмолвным взглядом, но мне было всё равно. Я спешила к своей прекрасной даме…

– Занима-аться? – разочарованно протянула дама по имени Дана, увидев меня.

Она сидела на кровати, поджав ноги, с планшетом в руках.

– А я ещё «Русалочку» не досмотрела…

Я бросила быстрый взгляд на экран. В голове прозвучал звон клинка: дзынь-дзынь! И я вмиг разобралась, как сплавить в единое целое тему урока («Звонкие и глухие согласные») и Данкин интерес.

– Кто сказал заниматься?! – изумилась я и рассмеялась так громко, как все рыцари Круглого стола вместе взятые. – Нет! Мы будем играть! В «Русалочку»!

– О! – Дана мгновенно спрыгнула с кровати, а потом потянулась, чтобы выключить планшет. – ¡Con mucho gusto![13]

Когда Данка хотела порадовать меня, переходила на испанский.

– Только сначала, – хитро улыбнулась она, – один секрет. Закрой глаза!

– Ну не зна-а-аю!

Дана, уже встав на колени у кровати, нахмурилась:

– Закрой! Протяни руку… Вот так! Не подсматривай! Отгадай, что это?

– Фу, Дана!

Я открыла глаза. Данка, хихикая, протягивала мне мокрый зонтик всё с той же Русалочкой.

– Зачем ты принесла сюда зонт? Он не высохнет!