Первая смерть

– Ну, она хотела поговорить со всеми. Сказала, что не желает, чтобы кто-то из детей остался обойден вниманием. Настояла на том, чтобы побеседовать даже с теми, у кого нет семьи: подарить кексы и спросить, не знают ли они каких-нибудь маленьких детей, которым не помешает поучиться. – Дэвид потер щетину на подбородке. – Я был с ней все время. Когда она в незнакомом месте, то имеет привычку держаться за руку знакомого человека, вы же знаете.

– Мужчины были с ней вежливы?

– Безусловно. Миловидная женщина с корзиной выпечки… Более чем вежливы.

– Она ни разу не повела себя странно? – Дейли начинал задаваться вопросом, не гоняется ли он за миражами. – Не сложилось впечатление, что разговор с кем-то удивил ее или ошеломил?

Дэвид, подумав, покачал головой.

– Никто не уклонился от беседы с ней?

– Насколько я видел, нет.

У Трумэна голова пошла кругом.

И что теперь?

* * *

Роуз кончиками пальцев ощупала каждый дюйм комнаты, радуясь, что руки связаны спереди.

Ее запястья и лодыжки были связаны, но она всегда прекрасно умела сохранять равновесие. Пришлось немного потрудиться, но теперь у нее в голове появилась схема комнаты. Помещение совсем маленькое. На стенах ничего. Из мебели только кровать.

Грубо сколоченный пол явно нуждался в ремонте. Мягкий коврик посередине из узловатых лоскутков – из таких они с сестрами в детстве тоже плели коврики.

Коврик вытертый, даже продырявленный в нескольких местах. Старый.

Роуз очнулась на нем, чувствуя запах пыли и химикатов. Она несколько раз позвала его, но быстро поняла, что или одна в доме, или он ее игнорирует.

Она на ощупь добралась до комнатной двери. Старая металлическая ручка и низко расположенная замочная скважина подтвердили то, что подсказал нос.

Очень старый дом.

Наличие кровати укрепило уверенность в том, что она заперта в доме. От постельного белья несло кислым, несвежим. Ее руки скользнули по матрасу и одеялу, а нос уловил намеки на прежнего обитателя комнаты.

Мужчина.

Старый. Или больной.

Роуз редко ошибалась. За тридцать с лишним лет она научилась определять по запаху, болеют ли люди, принимают ли лекарства, как часто моются. Всю жизнь она провела среди мужчин, работавших на открытом воздухе. Предыдущий обитатель этой спальни определенно проводил время именно так.

В комнате не было окна, зато имелась маленькая дверца, ведущая в чулан, с точно такой же ручкой и замочной скважиной. Тоже запертая. Роуз ощупала обе двери, ища лазейку, слабое место, способ сбежать. Ее связанные руки не могли дотянуться так высоко, как ей хотелось, и дважды она падала, забыв, что ноги тоже связаны.

Роуз прижалась ухом к стене напротив двери. Слабый шум воды. Не воды в трубах, а журчащей неподалеку речки или ручья. Однако звук то появлялся, то исчезал, и она задумалась, не плод ли это воображения. Затем обследовала три другие стены. Тишина.

С тех пор как она очнулась от того, что вдалеке хлопнула дверь, до нее не доносилось никаких звуков, издаваемых человеком.

Он ушел?

В дом ее родителей вошел мужчина. Роуз оставила заднюю дверь незапертой, собираясь выбросить кожуру, как только покончит с чисткой картошки. Она почувствовала его присутствие еще до того, как услышала щелчок закрывающейся двери, и резко обернулась, держа в руке маленький нож для овощей. Он молча сделал по кухне три шага и схватил ее. Она отбивалась – резала и колола ножиком, вызвав у нападавшего стоны боли. Миска с картошкой опрокинулась. Роуз споткнулась и упала, увлекая за собой нападавшего. Он уселся ей на живот, обхватив руками горло и перекрыв доступ воздуху. Она живо представила, как родители возвращаются домой и находят ее мертвой посреди рассыпанной картошки. От мощного удара в челюсть в ее закрытых глазах вспыхнул свет, и на миг она успела удивиться, прежде чем почувствовала боль.

А потом очнулась здесь.

Не изнасилованная. Не мертвая.

Есть за что возблагодарить Бога.

Мне нужно оружие. Что-то маленькое и острое. Что-то неожиданное для него.

Она опустилась на колени в поисках щепки от старых досок. Кусочки старого лака попали ей под ногти и мгновенно рассыпались. Следующей целью стал каркас кровати, но он оказался из прочного дерева. Ощупав каждую доску, Роуз присела на край кровати и крепко задумалась. Из вещей в комнате оказалось только постельное белье. Либо все убрано, либо изначально ничего не было.

Может быть, когда-то на стенах висели картины? Может быть, там остался гвоздь?

Роуз снова начала ощупывать стены – теперь медленнее; в первый раз она искала предметы покрупнее. Кисти онемели от удерживания их в поднятом состоянии, так что она опустила руки на несколько минут, прежде чем снова взяться за обследование стены.

Мне следует испытывать страх.