Первая Солнечная. Всю власть Совету! (СИ)

Одинокий Роуквал с остывшим двигателем висел, как бабочка над цветком, около крупного, почти километрового, астероида. Космическую тишь, бесконечную и вечную, как сама человеческая мысль, почти ничто не нарушало, хотя добывающий комплекс, находившийся в боковых сегментах Роуквала, работал на полную мощность — автоматизированные установки добычи функционировали как положено, выкапывая по десятку кубометров тёмной, рождённой и заботливо спрятанной в камни волей самой Галактики руды, за минуту. Их было десять штук, и как их нужно было сложить, чтобы все они могли поместиться в боковые модули корабля, его пилот не знал и знать не особо хотел. Новёхонькое оборудование позволяло Ирналю, тому самому пилоту, заполнять за пятьдесят минут трюм объемом в пятьсот кубов уже переработанной и подготовленной к использованию рудой. Роуквал был индустриальным кораблем третьего поколения с расширенным грузовым отсеком и более мощным реактором, но добывающий комплекс мог функционировать только в развернутом состоянии. Это было довольно логично — индустриальные корабли нулевого поколения, ещё довоенные, часто страдали от отрыва “конечностей” про перелётах на гиперускорении от столкновений с разнообразной пылью. Габариты этого титана ресурсодобычи — четыреста метров в длину, тридцать в толщину и семьдесят пять в ширину — были очень крупными по сравнению с боевыми кораблями Земного и Лунного Флотов, и лишь немного больше предыдущих индустриальных кораблей, частенько называемых индусами. Несмотря на кажущуюся простоту исполнения по типу “нажми кнопку и иди пить чай с печеньем”, служба на рудокопах была донельзя утомительной — нужно постоянно контролировать функционирование добывающего комплекса, модулировать лазеры, сканировать астероид в поисках более хороших мест и многое другое. Подобные действия, несмотря на монотонность, требовали очень больших усилий, и даже интерпретатор иногда перегорал от гигантского количества информации, проходящего через него. Последним минусом добычи минералов в астероидном поясе было однообразие. Каждый день одно и то же — это тебе не по марсианам стрелять! Ирналь тоскливо вздохнул, и вздох перешел в отчаянный зевок. Тишина космоса, удобство мягкого кресла, сделанного, чтобы максимально компенсировать перегрузки, и скукота работы создавали идеальную среду для крепкого, здорового сна. Жестоко задушив на корню желание спать — будешь спать, ничего в свою смену не успеешь добыть, а иначе зачем все эти тяготы вдали от дома? — пилот отрезал лазерами очередной кусок от астероида и ловким движением руки аккуратно подцепил его “пылесосом” — хитрым устройством, затягивавшим в себя всю материю, находившуюся перед ним. Центр переработки загудел, с легким треском перемалывая руду и прессуя её. Весь мусор отсеивался между стадиями и выбрасывался наружу, где становился космической пылью, тусклым серебристым облаком, обвивавшим астероид, и красиво блестящим в лучах далёкого Солнца. Это можно было бы назвать красивым зрелищем, не будь оно столь бездушным. — Ещё пару таких кусков, и можно наводиться и прыгать, — радостно, но очень устало пробормотал шахтер. Всё-таки восьмичасовая вахта в одиночестве давит на психику, подумал Ирналь, облизывая высохшие губы. Он снова задумался, что же сподвигло его много лет назад променять более-менее комфортное житьё на Земле на пресловутую “романтику космоса”. Ничего в космосе романтичного не было — вечные бескровные, но оттого не менее жестокие схватки, обломки кораблей и глухая к мольбам умирающих пилотов обеих сторон черная пустота. С тоской шахтер вспомнил Землю с её тундрой, которая была и то более живой и гостеприимной, чем самые красивые звезды, подмигивающие сквозь клубящееся облако, манящие своей недоступностью, но мёртвые и бесчеловечные. Как же ему хотелось поскорее вернуться... Сняв шлем, Ирналь потёр смыкающиеся веки подушечками пальцев, заморгал, и, надев шлем обратно, уныло посмотрел на датчик топлива. Если ему так хотелось поскорее отвезти руду на Луну и полететь в отпуск на Землю, нужно было торопиться. — Хм, топлива хватит? — спросил он самого себя, вновь рассеивая тишину кабины. Он размял плечи и пару раз взмахнул руками, прогоняя сонливость, и не сразу смог сосредоточиться на осточертевшей работе. — Отлично, уровень топлива — сорок восемь процентов, можно ещё четыре-пять потратить. Добывающие установки опять ненадолго пришли в действие. Когда от жилы осталась только воронка диаметром около десяти метров и глубиной метра три, Ирналь наконец с облегчением решил, что уже пора готовиться к прыжку. Он щёлкнул тумблером, и комплекс стал плавно складываться и убираться под крышки боковых сегментов, напоминавшим крышки пусковых установок для ракет. Интересно, совпадение ли это?.. Развернувшись к Кольцу, Ирналь активировал прыжковую последовательность. Сверхчувствительные антенны дальнего радиуса действия выдвинулись из симметричных блоков по бокам от кабины и послали широко модулируемый сигнал, определяя, есть ли препятствия на пути прыжка. Не обнаружив ничего особенного, кроме очень слабых искажений, Роуквал автоматически свернул антенны и запустил прыжковый двигатель. Тот мгновенно съел сорок процентов топлива, включая гравикомпенсаторы и разжигая двигатели. Ирналь поудобнее устроился в противоперегрузочном кресле, мысленно и морально готовясь к прыжку — физически это было попросту невозможно. Ровно через пять минут и тридцать секунд Искра впрыснула ему дозу обезболивающего в три четверти от максимально безопасной, а еще через тридцать секунд реальность поплыла, размазываясь по стенкам коридора, в самом центре которого находился Ирналь. Звезды едва заметно задвигались в такт неслышимому, но где-то там существующему вою гиперускорителя, создавая причудливый рисунок, но пилота он сейчас не очень интересовал: его вдавило в кресло с такой силой, что, казалось, мужчину сейчас разорвет пополам, и задняя часть так и останется вделанной в кресло, когда он поднимется. Придя в себя от такой встряски примерно на середине прыжка — бортовая электроника не могла достучаться до внешнего мира сквозь дважды искорёженное время — Ирналь чуть улыбнулся. Путешествие, кажется, проходило нормально, звёзды всё так же за мерно покачивались, и теперь у него было несколько десятков минут, чтобы умиротворенно понаблюдать за ними и, быть может, вздремнуть. Конечно, несмотря на огромное количество обезболивающего, он чувствовал себя так, словно побывал несколько секунд под огромным гидравлическим прессом — во всем теле чувствовалась тяжесть, поначалу пилот не мог даже пошевелиться, а внутренности саднили. Впрочем, Ирналь привык, ему было не впервой — скоро, когда он долетит до Кольца, Искра доведет корабль до ангара, а там пилота отвезут в медблок, и через пару часов он снова будет в полном порядке. Куда приятнее было сейчас думать о том, что за отлично обработанную руду можно будет ухватить премию, а то и отпуск, что не так уж и плохо по сравнению с военными, особенно если учесть, что Ирналь практически не рискует собой. Эту его мысль явно услышала коварная высшая сила. Решив наказать наивного шахтера, она своей невидимой, но твердой рукой создала сбой в программе, и корабль резко остановился. Ирналь не успел даже подумать, как его рвануло вперед, смачно и с хрустом припечатав об переднюю панель.