Первая Солнечная. Всю власть Совету! (СИ)

Некоторое время спустя мужчина пришел в себя на полу кабины. Первым делом пилот взглянул на медицинский анализатор — тот не показывал никаких значимых повреждений в организме, кроме сломанной ноги да пары трещин в рёбрах. Он встал, с большим трудом и очень осторожно, цепляясь руками за подлокотники пилотского кресла — перелом ноги был открытым, она ужасно болела и кровоточила: большая берцовая кость, обломавшись в верхней трети, вылезла наружу, прорвав мышцы и кожу, и грозилась пройти сквозь скафандр, что было чревато заражением, несмотря на недавно выстиранный комбинезон. Справившись с погрузкой самого себя в кресло, шахтер, мысленно кляня тот день, когда подписался на эту не самую приятную работу, решил выявить причину остановки, в перспективе приносящей ему очень много неприятных минут, и осмотрелся. За маленьким стёклышком кабины виднелся большой рейсовый транспорт, раскуроченный до неузнаваемости, и окутанный характерным белым облаком застывшего воздуха, неподвижно висящий в пространстве, но не подающий никаких сигналов бедствия. Посреди пустой черноты он казался каким-то чересчур неправильным, ненужным элементом на картине футуриста. В нём наблюдалось несколько особо больших дыр — легко можно было сделать вывод, что если где и сохранилась атмосфера, то только в загерметизированных отсеках. — Странно, хоть кто-то должен же был включить аварийку, не могли же они там погибнуть все, — тихо пробормотал пилот. Не сказать, чтобы такая картина была в космосе очень большой редкостью, ведь марсиане любили всячески портить жизнь землянам, но отсутствие сигнала внушало тревогу, хватающей за сердце безжалостными стальными пальцами. Да и к тому же не было видно характерных оплавленных полос, а только непонятные выбоины, казавшиеся почему-то ржавыми, что не добавляло понятности ситуации. — Надо бы его просканировать... Ага, а вот и маркеры жизнедеятельности. Так, вторая палуба, первый проход, начало, — он вздохнул, подготавливаясь, и прошептал самому себе: — А нууу... Чики-брики... Шахтёр очень быстро принял единственное морально правильное в этой ситуации решение. Развернув добывающий комплекс, он крайне аккуратно, едва двигая рукой, вырезал конус из обшивки, постоянно сверяясь со схемой транспортника — ошибка грозила последствиями разной степени тяжести, от трещины в вероятно герметичных отсеках до взрыва реактора. Из проделанного отверстия вырвалось ещё немного корабельной атмосферы, оформившейся в кажущееся почти живым облако, и Ирналь с удивлением увидел в одном из коридоров два неподвижных, изломанных тела в пилотских скафандрах цветов ЛА, лежащих за самодельной баррикадой. Вокруг них виднелись следы от довольно мощного плазменного удара, но они, судя по сигнатурам, были едва живы. Мимолётом отметив, что топлива на борту осталось всего чуть меньше пяти процентов, Ирналь взял себя в руки — ещё ни разу ему не приходилось таскать не руду, а живые тела, и он боялся что-нибудь сделать не так. Он аккуратно подтащил тела “пылесосом” практически впритык к аварийному шлюзу, надеясь, что плазма не повредила скафов выживших, в ином случае они прямо сейчас дополнительно травмировались холодом и отсутствием атмосферы. Переведя скаф из режима “атмосферный” в “вакуумный”, пилот запустил открытие шлюза и поспешил к нему, отталкиваясь от скоб, приваренных к стенкам. Откачав всю атмосферу в тамбуре, корабль открыл створки, и Ирналь еле-еле, несмотря на свою ногу, которую нельзя было успокоить обезболивающим — слишком велика была вколотая до этого доза — затащил пару внутрь. Аккуратно уложив тела в медкапсулы — вот и пригодилась невесть когда поставленная запасная! — пилот вернулся в кабину, к управлению кораблём. Мужчина дистанционно активировал защитные контуры реактора транспортника — всё-таки на нём успел прийти в действие режим чрезвычайной ситуации — попутно удивившись, с чего это вдруг они отключились, и ввел программу на хотя бы частичное восстановление обшивки и герметизацию, если это ещё было возможно. Корабль не реагировал — реактор лишь заблокировал двери и находящаяся на последнем издыхании Искра отдала приказ на полную эвакуацию ввиду отсутствия живых офицеров на борту, попутно отстреливая баки с рабочим веществом и чёрные ящики. Ирналь, не желая больше рисковать, ухватил всё ценное “пылесосами” и встал ненадолго в разгон к Кольцу. На десяти километрах он включил реверс и, полностью остановившись в двадцати километрах, запихнул компактные банки данных в шлюз. Затем, выйдя в открытый космос, и соединил топливопроводом полупустые баки с транспорта с пустыми своими, включая перекачку к себе. Наконец, когда накапало сорок с мелочью процентов рабочего вещества, он отстрелил шланг и перешёл в гиперускорение — транспорт сигнализировал о скором взрыве реактора — надеясь, что переживёт это.

====== VIII. И отдых... ======

266 г.о.К., ** декабря, 10:00. “Роуквал” Ирналя, гиперускорение.