Первая спецслужба России. Тайная канцелярия Петра I и ее преемники. 1718–1825

Да и в других пушкинских произведениях нелицеприятные строки в адрес Петра Алексеевича проскакивают довольно часто. Вот знаменитая цитата из его очерка «О русской истории XVIII века», которую широко стали цитировать только в постсоветские годы: «Петр не страшился народной свободы, неминуемого следствия просвещения, ибо доверял своему могуществу и презирал человечество, может быть, более, чем Наполеон. История представляет около его всеобщее рабство… все состояния были равны перед его дубинкою. Все дрожало, все безмолвно повиновалось»[2].

И здесь с Пушкиным очень трудно поспорить даже самым преданным сторонникам петровских преобразований в нашей истории. Да и вряд ли необходимо теперь доказывать очевидное: рывок Петра I к Европе большевистским методом большого скачка неминуемо требовал установления диктатуры и создания сильной и безжалостной тайной полиции, каковой и стала в российской истории Тайная канцелярия.

ПУТЬ ПЕТРА I К ОСНОВАНИЮ ТАЙНОЙ КАНЦЕЛЯРИИ

Идея создания своей соответствующей моменту и государственной необходимости спецслужбы вызревала у Петра I долгие годы. Если обобщить кратко этот путь раздумий, то мне он представляется движимым такой схемой. Сначала детский страх перед случившейся на глазах стрелецкой смутой. Затем в первые годы царствования еще молодым масса подавленных заговоров и предотвращенных покушений на него. Затем начало широких реформ на европейский (да и на псевдоевропейский) манер, когда сопротивление новшествам с позиций «русской старины» или «старой веры» росло, и требовалось его подавить новыми специальными методами, заранее выявляя и пресекая заговоры до их начала вместо привычной жестокой кары уже по итогам состоявшегося заговора. Затем относительное затишье и кажущийся триумф победы над любым инакомыслием, именно тогда и показалось, что все дрожало и склонилось под его дубинкой. И вдруг удар 1717 года — мощный заговор «старорусской оппозиции» под руководством Кикина и участие в нем самого наследника трона и всех начинаний царевича Алексея, усугубленное его внезапным бегством от отца в Европу и трагической историей его возвращения в страну себе на погибель. Уверен, что идея создать централизованную тайную полицию по франко-голландским образцам, параллельную карательно-пыточному отделу власти в лице Преображенского приказа и обычной полиции, созрела у Петра задолго до 1718 года. Но дело царевича и сопутствовавших ему заговоров в Петербурге и Суздале заставили императора форсировать свою идею. И тогда появился указ о создании Тайной канцелярии, положивший начало целому веку жизни этого органа политического сыска в Российской империи.

Все это довольно хорошо просматривается и в историческом обзоре петровского царствования, и в конкретных, временами даже мимолетных, эпизодах этих бурных лет в жизни России. То, что привычная предкам опора на бояр-советников и на гвардейские части из стрельцов, подменявшие по мере сил тайный сыск в допетровской России, уходит из-под ног, Петр наверняка понял очень рано. Да и как не понять, когда с детских лет видишь, что стрельцы превратились в русских преторианцев, усвоивших свою исключительность в государстве и осознавших право самим сажать царей на трон или свергать их с него. Именно стрельцы под началом своего воеводы Ивана Хованского в 1682 году стали главной действующей силой кровавого переворота, почти отобравшего у Петра будущий трон и отдавшего его сестре Софье. Это они разорвали самых преданных сторонников матери Петра (Матвеева, Языкова, Ромодановских, ее братьев Нарышкиных), таская на своих пиках их останки по Красной площади. И этот переворот стал возможен благодаря тому, что в России в тот момент не было вообще никакого серьезного органа тайного сыска.

Мятеж стрельцов зрел целые недели, о его близком начале вовсю говорили по Москве, лавочники закрывали свои лавки, немцы скрывались в Кукуйской слободе от будущих погромов. Среди стрельцов, кроме сторонников Софьи, активно работали агитаторы из староверов, призывая встать на защиту старой веры против официальной никонианской православной церкви. В доме идеолога переворота в пользу Софьи князя Ивана Милославского постоянно заседал штаб будущего заговора, о чем тоже знали не только в. Кремле, но и на самых бедных окраинах Москвы. Но пресечь грядущее выступление, сопровождавшееся по Москве массовыми погромами и убийствами, было некому. Сама верховная власть была разбита на боровшиеся за трон кланы, а политического сыска в ее руках вообще не было.