Первая ступень

– Сейчас, родные, – быстро проговорила она, выдавив подобие улыбки. – Сейчас я немного отдохну, и пойдём дальше. Осталось совсем чуть-чуть, и вы будете дома…

На этой фразе Эвелин почувствовала, как слёзы подступают к горлу. Дом! Действительно ли они попадут туда, или это обман, чтобы заставить её пройти Испытание, фальшивка, словно морковка, которая маячит перед носом осла, вынуждая его бежать вперёд, радостно цокая копытцами? Бедный, бедный ослик… Бедная Эвелин! А как же она, что будет с ней? Готова ли она променять свою жизнь на жизнь одного из этих ни в чём не повинных детей?

И это они называют Испытанием? Выбором? Да разве они оставили ей выбор?

– Откуда мне знать, – хрипло сказала она, отнимая руки от лица и в упор глядя на птицу сухими горящими глазами, – откуда мне знать, что ты говоришь правду? Что это действительно души умирающих детей? Что там, – она мотнула головой в сторону светлого здания, – они будут спасены?

– Ты не хуже меня знаешь ответ на этот вопрос, – птица расправила оперение. – Я могу не сказать правду, но не могу сказать неправду. Не всё, не сказанное мною, ложь, но всё сказанное, – истина. Такими мы созданы, и мы не можем поступать иначе.

– Не всё, не сказанное тобой… – озадаченно повторила Эвелин и тут же нахмурилась: – Что за бред! И кто такие эти «мы»? Кто ты такая?

– Не задавай вопросы, на которые уже знаешь ответ, – спокойно произнесла крылатая собеседница.

– Сплошные поучения от тебя, – проворчала Эвелин, – и никакого прока!

Внезапно она почувствовала лёгкое прикосновение маленькой руки к колену. Резко повернув голову, Эвелин встретилась взглядом с крошкой Анной. Какие у неё были глаза! Их наполняли доброта, искренность, надежда и вера, такая вера в Эвелин и в то, что всё будет хорошо… Одного взгляда хватило, чтобы развеять все сомнения девушки.

Она решительно встала.

– Хорошо! Ребятки, сейчас вы покажете мне, чему мы все сегодня научились, ладно? – Ей удалось заставить голос не дрожать, и это породило толчок какой-то странной гордости, а гордость, в свою очередь, придала немного уверенности. – Вы сами пройдёте по этому мостику, а я буду подстраховывать вас сзади, хорошо?

Дети вразнобой закивали, и Эвелин, осторожно расцепив их руки, подвела Тадеуша к мостику.

– Тадеуш, ты как самый старший и самый смелый пойдёшь первым. Держись одной рукой за перила, а второй – вот за Эми, – Эвелин соединила их растопыренные ладошки, и дети тут же схватились друг за друга. – Эми, ты поведёшь Анну, она у нас самая маленькая и… В общем, её обязательно нужно вести, а я знаю, что у тебя это отлично получится. – Эми взяла Анну за ручку, подтянула к себе и выжидательно посмотрела на Эвелин. – Галиб, ты у нас сегодня замыкающий, – бодро продолжила Эвелин. – Не отпускай перила и сжимай ладошку Анны покрепче!

Выстроив детей в таком порядке, Эвелин окинула их взглядом и с тяжело вздохнула:

– Я буду рядом. Ни в коем случае не оглядывайтесь! Идите прямо вперёд ко зданию… Этот мостик совсем короткий, всего двадцать Анниных шажочков, и вы окажетесь на той стороне. Заходите прямо в здание, там вас ждут родители. Но только не оглядывайтесь ни в коем случае, ясно?

Им было ясно, и Эвелин только и оставалось, что весело улыбнуться и повторить в очередной раз, что всё будет хорошо.

А затем – сердце сжалось в комок: крепко держась за руки, дети засеменили по мостику маленькими неуверенными шажками. Когда же она успела так к ним привязаться? Они всё шли и шли, а Эвелин всё глядела и глядела – жадно, затаив дыхание, всем своим существом, будто хотела настойчивым взглядом подтолкнуть их вперёд, удержать на хрупкой конструкции, которая тянулась над пропастью и никак не могла закончиться. Она так и не уловила, когда наступил отчаянно долгожданный миг: Тадеуш переступил с бревна на твёрдую землю. Он замер; плечи нервно дёрнулись, будто мальчик хотел обернуться. «Нет, – молча взмолилась Эвелин, – пожалуйста, не делай этого. Ты поймёшь, что я обманула тебя… и не дай бог тебе понять, отчего». И Тадеуш не обернулся. Резким движением расправив плечи, мальчик шагнул вперёд, к сияющему зданию, его рука дёрнула Эми так сильно, что девочка чуть не упала. Дети ускорили шаг. Не прошло и четверти минуты, как все они, один за другим, скрылись в здании. Никто не оглянулся.

Только тогда Эвелин позволила себе перевести дух. Она чувствовала странное опустошение, будто достигла цель, к которой стремилась долгие годы, и жить больше незачем. Эту нелогичную свободу Эвелин приняла с радостной готовностью, как нечто совершенно естественное. Она медленно опустилась на землю, устроилась поудобнее и перевела почти спокойный взгляд на птицу:

– Ну? Что теперь?

– Теперь у тебя есть два варианта, – неторопливо ответила та, присаживаясь на перила последнего моста. – Первый: ты останешься здесь – человеком. Ровно до тех пор, пока не умрёшь от истощения и жажды. А после отправишься туда же, куда и все остальные люди.

– Это куда? – как будто между прочим поинтересовалась Эвелин.