Первая война за иракскую нефть. Месопотамский театр Первой мировой

Фактический автор этой прокламации, известный британский ориенталист и дипломат Марк Сайкс, тот самый, имя которого составило половину названия известного договора Сайкса — Пико, по сей день определяющего границы на Ближнем Востоке, несколько перегнул палку. Во фразе «с дней Хулагу ваш город и ваши земли подвергались тирании иноземцев»[165]упоминался внук Чингисхана хан Хулагу, разоривший Багдад во время ближневосточного похода XIII века, что звучало сомнительной точкой отсчета для современников: британцы сейчас дистанцируются от Хулагу или намекают на что-то. Не менее странным выглядело и упоминание «200 лет взаимовыгодной торговли между багдадскими купцами и британскими коммерсантами». Жалобы иракских купцов на выдавливающих их с рынков британцев звучали постоянным лейтмотивом местной экономики с конца XIX-го века. Когда за несколько лет до войны правительство в Константинополе решило отказаться от субсидированных государственных речных перевозчиков и объявило, что полностью отдает отрасль в руки частных, то есть британских, компаний, возникли серьезные волнения как в Багдаде, так и в других крупных городах. Местные торговцы со всей ясностью понимали, что из-за этого решения фактически оказались во власти чужестранцев, способных удушить всю их торговлю одним махом, используя тарифы на перевозки. Британцы не забыли упомянуть и о своем любимом Арабском восстании на Аравийском полуострове: «В Хиджазе арабы изгнали турок и немцев, которые угнетали их, и объявили Шерифа Хиджаза Королем, который теперь правит независимо и свободно»[166]. Здесь следует уточнить, что арабы Месопотамии и близко не ассоциировали себя с арабами Хиджаза, и это особенно касалось городского населения Багдада. Кроме того, они не поняли, означает ли сказанное, что им самим позволят выбрать себе монарха? Или их королем станет шериф Хиджаза? В чем тут дело? В итоге пышное послание, преследующее цель убедить местное население, «что британцы пришли не как завоеватели, а как освободители»[167], не только не достигло цели, но и посеяло в умах множество новых сомнений.

Интересно, что при этом строго запретили публиковать еще одно воззвание, на этот раз за авторством политического офицера всей кампании Перси Кокса. Смысл его варианта в основном сводился к тому, что Месопотамия теперь переходит под заботливую руку британского индийского руководства. Так выглядел первый залп долгой бюрократической войны за право управления территориями. Формально подчинявшийся Лондону Мод управлял завоеванными землями через аппарат военных комендантов и подчиненных им сил, и это одно за другим порождало противоречия с создаваемыми Коксом структурами гражданской власти, подчиняющимися в конечном счете индийскому руководству. В отсутствие окончательного решения о том, кто же получит всю полноту власти, это постоянно приводило к хаосу на местах и имело далекоидущие последствия по завершении войны.

Как бы то ни было, победа оставалась победой. Британцы надежно взяли в руки древнюю столицу Междуречья, сделав реальностью казавшиеся неоправданно смелыми идеи осени 1914 года.

Глава последняя

П ока британцы отмечали захват Багдада, османам пришлось снова решать, где именно они хотят дать противнику новые бои. Карабекир отвел свой корпус практически к самой Самарре, в местечко Истабулат. Стратегически этот выбор был вполне оправдан, позволяя оторваться от преследующего противника и выиграть время для приведения войск в порядок, а также прикрыть маршруты подхода XIII корпуса из Персии, опираясь при этом на удобные для обороны естественные рубежи. Однако с этим планом резко не согласился командующий армией Халил, призывавший драться за каждый метр иракской земли. Бурное выяснение отношений по этому поводу привело к снятию Карабекира, считавшегося тогда едва ли не лучшим османским командиром в Ираке. Халил отменил его приказ и приказал держать оборону как можно ближе к британцам северо-восточнее Багдада. Эта чехарда лишила османов времени на подготовку новой линии обороны.

Впрочем, удача сопутствовала им в другом. Ихсану, несмотря на висящих у него на хвосте русских и угрожающих с фланга британцев, удавалось вести свой XIII корпус на соединение с XVIII корпусом. Его силы сократились до 15 000 человек, но это все равно было больше, чем в XVIII корпусе, насчитывавшем менее 10 000 бойцов.