Первая война за иракскую нефть. Месопотамский театр Первой мировой

Дополнительно рацион пытались разнообразить охотой и рыбалкой. Основным объектом первой стали птицы, а для второй прорыли специальные глубокие траншеи прямо к реке. Это не могло, конечно, прокормить многих, но давало дополнительный приварок в рационы.

В результате обысков в городе обнаружилось 927 тонн ячменя и 100 тонн пшеницы, так что индийцы продолжали получать по полтора фунта муки. Не изменилось и выдаваемое количество гхи (его нашли дополнительно 191 тонну), но резко сократили выдачу чечевицы, сушеных овощей и фруктов, сахара и специй. Подобная диета постепенно начала приводить к нехватке витаминов B1 и С у сипаев, что стало причиной цинги и болезни бери-бери. Для лечения использовали отвары из трав, собранных внутри оборонительного периметра, но с каждым днем в госпитали поступало все больше индийцев, пораженных этими недугами.

Еще более остро встала проблема нехватки протеина в индийских пайках. Те, кто употреблял мясо, получали козлятину, а вегетарианцы — молоко. Оба этих продукта практически исчезли к концу января, а индийские солдаты отказывались переходить по примеру британских коллег на мясо лошадей и мулов. Необходимость поддерживать хотя бы количество зерновых в их диетах привела к быстрому истощению запасов фуража для животных и их забою в масштабах, превышающих необходимые. Начальник тыла 6-й дивизии потом горько скажет, что «если бы индийцы начали есть мясо в январе, то не было бы необходимости убивать так много животных, а сократив их зерновые пайки, мы бы смогли дольше протянуть на наших запасах»[113].

Помня о катастрофических мятежах 1857 года, вызванных религиозно-диетическими проблемами, британцы не могли просто приказать бойцам начать есть мясо.

Таунсенд вынужденно пошел более изощренным путем и в начале февраля попросил власти Индии получить для его солдат специальное разрешение от религиозных лидеров мусульман, индуистов и сикхов употреблять мясо лошадей. В середине февраля ему радировали, что просьба выполнена, и переслали специально составленные для этого случая тексты. Британские офицеры получили на руки копии и огласили их подчиненным.

Это не слишком помогло. Большинство солдат сочли, что странные бумаги издалека не повод начинать делать то, что они никогда не делали и что прямо противоречит не только их религиозным, но и культурным традициям. По словам капитана Филлипса из 24-го пенджабского полка: «Нет сомнений, что представители всех каст имели огромное предубеждение против употребления конины, но это происходило не столько по религиозным причинам, сколько потому, что этого никто раньше не делал»[114].

Еще одной проблемой стала сама система набора войск, при которой во многих частях вместе служили жители одной местности, буквально соседних городков и деревень. С учетом этого бойцы обоснованно опасались, что о нарушении ими пищевых табу станет известно дома. Те, кто соглашался употреблять в пищу мясо мулов и лошадей, были вынуждены делать это на глазах односельчан, которые могли иметь противоположное мнение по данному вопросу. Сослуживцы могли написать об этом домой или, вернувшись, рассказать обо всем лично. Лейтенант Бишоп из 66-го пенджабского полка так описывал настроение солдат: «Они говорили, что против них будет каждый брамин и каждый сельский староста. “Никто не даст нам в жены ни дочери, ни сестры. Не станет обрабатывать наши поля и пасти наш скот. Не будет покупать наши товары. Наши семьи и роды будут навек опозорены”[115]. В некоторых батальонах, например в 24-м пенджабском, пришлось даже бороться с агитаторами, подбивавшими других солдат ни в коем случае не нарушать религиозные табу.

В результате только гуркхи начали массово употреблять в пищу запретное мясо, в остальных батальонах к этому удалось склонить лишь небольшое количество солдат.

Это привело к тому, что уже к середине февраля физическое состояние индийцев начало быстро ухудшаться. Среди них резко возросло количество заболеваний пневмонией и желтухой, а больные и раненые практически перестали выздоравливать. По словам доктора Чарльза Бабера, «одним из самых тяжелых испытаний для врача было наблюдать, как все его искусство не способно помочь, потому что Мать Природа не может сделать свою работу. Раны, которые демонстрировали заживление на протяжении нескольких дней, внезапно переставали затягиваться и начинали кровоточить при касании. Изможденные тела больше не имели сил справляться с ними»[116].

Еще одной проблемой стала эпидемия педикулеза в войсках. Невозможность сменить и постирать одежду и одеяла, а также недостаток регулярного мытья привели к быстрому распространению паразитов. Следом за вшами появился и переносимый ими тиф, массовые заболевания которым удалось предотвратить лишь благодаря своевременной и эффективной работе медицинских служб дивизии.