Первая война за иракскую нефть. Месопотамский театр Первой мировой

Османские солдаты и офицеры относились к британцам с уважением, хотя многие наблюдатели отметили, что дисциплина поддерживается грозными окриками офицеров. Единственный эксцесс произошел в госпитале, где, пользуясь бедственным положением пациентов, османские солдаты начали растаскивать их личные вещи. Среди ограбленных оказался и генерал Меллис, у которого украли ботинки. Меллис нашел в себе силы погнаться за ворами и даже затеять с ними драку, которую разняли общими усилиями офицеры двух армий.

Куда меньше повезло мирным жителям Кута. Те сперва встречали османскую армию с бурной радостью, но вскоре победители начали репрессии против тех, кого считали коллаборантами. По словам Эрнеста Уолкера, «они расстреляли или повесили 42 арабских старейшин Кута, включая городского шейха. Его сыну отрубили обе руки до запястья. Сассун — еврей-поставщик, который продавал нам много всего, подвергся ужасным пыткам прямо на крыше своего дома, он попытался покончить жизнь самоубийством, спрыгнув с него. Ему удалось только сломать себе обе ноги, но, несмотря на его состояние, его оттащили к ближайшей пальме и повесили»[158]. Лейтенант Спекман написал: «Никто из нас в то время не испытал плохого обращения со стороны турок и мало кто был ограблен, совсем другая судьба была уготовлена местным жителям. Вся их собственность и личное имущество были конфискованы и разграблены, и ужасная месть была уготована тем, кто помогал нам или подозревался в том, что помогал»[159].

Тридцатого апреля состоялся очередной раунд переговоров. По итогам достигли соглашения, что британцы пошлют два корабля с провиантом для пленных, кроме того, произведут обмен 1136 британских лежачих больных и раненых на такое же количество османских пленных.

Второго мая из города уехал Таунсенд, его сопровождали адъютант, два британских денщика, индийский слуга и личный повар. Плен генерала был более чем комфортным, весь путь от Кута до Константинополя скорее напоминал неспешную туристическую поездку класса люкс. В столице Османской империи генерала ожидал торжественный прием с участием Энвера. Большую часть плена Таунсенд провел на комфортабельных виллах на островах Хейбелиада и Бьюкада в Мраморном море, откуда периодически приезжал в Константинополь приятно провести время среди местного высшего общества. Уже осенью 1916 года послы нейтральных стран с легким изумлением видели жизнерадостного и полного сил Таунсенда, танцующего на балах. За все время плена его постигло лишь три разочарования. Во-первых, он узнал, что жена его кузена родила тому наследника, отрезая тем самым сэра Чарльза от титула. Во-вторых, в 1917 году османы были настолько любезны, что согласились выдать супруге генерала разрешение разделить с мужем тяготы неволи. Но леди хватило благоразумия отказаться и даже намекнуть супругу, что стоит вести себя несколько скромнее. Ну и в-третьих, несмотря на бесконечные письма и петиции, Таунсенд так и не получил звание генерал-лейтенанта. Совсем без наград он, правда, не остался: в 1917-м его сделали рыцарем-командором Ордена Бани. Но не стоит думать, что сэр Чарльз полностью исчезает со страниц нашей книги, ему еще предстоит сыграть особую роль в финале Первой мировой.

Большинство офицеров покинули город 3 мая. До Багдада им предоставили речной транспорт. По мрачной иронии судьбы, это оказался избавленный от груза (который ушел на склады османской армии) «Джульнар». Рядовым и сержантам предстоял куда более трудный путь, который вернувшиеся живыми назовут «двумя годами ада». Всех оставшихся в городе бойцов выстроили в колонны. С собой им разрешили взять только то, что они могут унести. Первой точкой маршрута стала тыловая зона османской армии в 15 километрах от города в Шумране. Для истощенных людей этот путь сам по себе явился тяжелым испытанием, а по прибытии они обнаружили, что на месте их ожидают лишь несколько дырявых навесов. Единственным источником воды была река, но из-за отсутствия возможности кипятить воду употреблять ее приходилось без всякой очистки. В качестве провизии пленным выдавали лишь заплесневевшие сухари. Для многих и без того уже серьезно ослабленных людей это стало последней каплей: за несколько следующих дней умерли больше трех сотен человек. Их тела без захоронения сбросили в одну из проток.