Первая волна. Сексуальная дистанция

– Слушай, – проговорил он, – а если Борисова уличить в том, что он жену отмазал от карантинной зоны? Подделал результаты иммунологического теста, тогда его закроют?

– Че ты сочиняешь? – Серега посмотрел на него как на идиота. – Если она в протоколе, ее сто раз перепроверили и уже бы выселили, если б она не дала иммунный ответ.

– А-а-а-а-а, су-у-ука-а-а, —простонал Вольский, закрывая лицо руками, – я так наделся, что он не наврал! Она же считает, что он ее от карантина спас, и живет в страхе, что это вскроется!

Долецкий посидел молча несколько секунд, слушая завывания своего клиента и кивнул.

– Значит, узнает правду от меня. А я посмотрю, Борисов та еще падла… как эту твою любовь угораздило?

– Сам видишь, как, он ее там поминутно «спасал» да обязывал, рыцаря из себя строил, она и повелась. Серый, надо ее от него вытащить. Придумай что-нибудь!

– Не многовато ли задач? Она его законная жена, считай, собственность. К тому же изменила. Он ей руки отрубит – все скажут: шлюха заслужила.

– ДА ТЫ СЕРЬЕЗНО?! – взвыл Вольский.

– Нет, просто вспомнил один исторический прецедент. Не будет он ей руки рубить, просто хочу, чтоб ты понимал, общественное мнение всегда выставит жертву виноватой, а если она женщина, да еще любовника завела… общественность и суд будут на стороне мужика.

– Я тоже мужик и у меня есть сторона, – упрямо настаивал Вольский, – у нас любовь с детского сада!

– Ну-у-у… если б ты с этой слезливой историей любви появился на одном из федеральных каналов. Такой красавчик с золотым сердцем… домохозяйки бы тебя пожалели.

– И как туда попасть?

– Вольский! Ты про свою уголовную ответственность не забыл? Домохозяек он охмуряет. В нашем государстве решают не домохозяйки, а такие как Борисов и его дружки. Так что давай сначала спасем твои яйца, а потом ты победишь дракона.

– А какие у моих яиц шансы? – тихо уточнил Алекс.

– Пока никаких, но я не сдаюсь и ты не сдавайся.

Глава 14

Я удалил все аккаунты в соцсетях и больше никогда не появлялся под окнами художественной школы, поэтому дальнейшая судьба Полины и ее альтер эго мне неизвестны. Стало ли мне легче после этого? Да ни хрена. Даже кратковременного торжества над врагиней я не испытал. Только смутное, неприятное чувство, что вляпался в липкую гадость и теперь отмылся.

После этой нашей последней встречи передо мной наконец в полный рост встал факт: Альбина меня не простила. Месяц прошел. Ни слова, ни взгляда, ничего! Первый раз после нашего безмолвного разрыва я шел в школу на ватных ногах. Сердце билось где-то в горле, и я одновременно мечтал ее увидеть и боялся этого.

Утром за мной зашел Сема и скалой спокойствия торчал рядом, когда я впервые увидел свою девушку, которая больше не была моей. Мы стояли у подоконника, а она шла по коридору и смотрела себе под ноги. Я до сих пор не понимаю, что со мной происходит, когда я ее вижу. Почему цепенею, почему все тело покрывается мурашками, а сердце стонет? В тот раз меня пригвоздило к месту, и я уставился на нее как придурок, в упор. И она, конечно, ощутила мой взгляд. Хотел бы я знать, что она чувствовала в этот момент. У меня все внутри горело, как будто на сердце горчичников налепили. Мне так хотелось поймать ее взгляд, увидеть в нем искру надежды или интереса, увидеть, что она хотя бы чуточку рада меня видеть. Что она вообще меня заметила и я не превратился в пустое место.