Первая волна. Сексуальная дистанция

– Надо менять тактику. Она тебя послала? Пусть получит, что хотела. Оставь ее, пусть справляется сама со своей жизнью, со своими хейтерами, пусть почувствует одиночество и что это она тебя потеряла. А не только ты ее. Пусть думает, что ты тоже не любишь больше. Тогда, возможно, не факт, но шансы есть, она поймет, что потеряла. Сравнит, каково ей без тебя. И, возможно, захочет обратно. Врубаешься?

– Угу, – повторил я, – или она решит, что я ее разлюбил, и окончательно забьет.

– Братан, она уже забила. Ты что, не видишь? Крайне тупо делать одно и то же и ожидать разный результат. А ты вроде не тупой.

– Вроде… – Сема был высокого мнения обо мне.

В подземке ехали молча. Я обдумывал то, что он мне сказал. В его теории просматривалась логика, а главное, возрождалась надежда. Если мне не удалось добиться взаимности, доказав свою любовь, быть может, сработает обратный эффект? Но внутри все протестовало. Мне хотелось прийти к ней и говорить, говорить о том, что я чувствую, о том, что понял и как жалею о том, что натворил. О том, как хочу быть с ней и все исправить. А мне предлагали ровно противоположное. И мало того! Не дали никакого шанса поступить иначе. Я не хотел, но должен был оставить Альбину в покое.

– Мы идем на новогоднюю дискотеку, и ты будешь танцевать каждый медляк! Понял? – командовал мой дружище спустя полторы недели.

За эти дни последняя надпись под окном Альбины скрылась под лужей, полиняла и выцвела. «Я никогда не перестану пытаться! Л.» Уже не походило на правду. Я с каменным лицом проходил мимо нее в коридорах, больше не слал писем и подарков, больше не пел песен о любви в школьных коридорах. Внутри я горел как в аду, снаружи был равнодушен. И такому человеку, конечно же, надо было отправляться на дискотеку, хотя Альбины там не будет с гарантией миллион процентов. Спустя год после случая с Катькой на той же вечеринке Аль не появится. На это можно было ставить деньги.

– Угу, – понуро отвечал я и послушно пил подсунутую мне химозную алко-бурду из жестяной банки. Без допинга я не способен был изображать веселье.