Первая волна. Сексуальная дистанция

Неподалеку припарковался мини-автобус, и оттуда вышли несколько человек с камерами с огромными объективами, несколько человек снимали на телефон с тумб у лестницы. Толпа весело гудела и репетировала кричалки. Где-то раздавали чай в пластиковых стаканчиках.

– Сво-бо-ду Ти-хо-ми-ро-вой! – пронеслось над головами.

Алекса охватило болезненным волнением. Он переживал небывалый прилив энергии, оптимизма и вдохновения. Столько незнакомых людей поддерживают его! Столько не равнодушны! А значит, эти законы мешают не только ему, значит, будем бороться. Только бы помогло!

Ожили и автозаки. Задние двери распахнулись, и на асфальт выпрыгнули с десяток бойцов Росгвардии в масках, касках и с дубинками. Вольский увидел это, и по душе прошлись ледяные когти. В каждом из гвардейцев он видел Дэна. И каждый из них хотел его смерти. Так это ощущалось. И он усилием воли погасил разгорающуюся в сердце агрессию. «Это не враги, – заставлял он себя думать. – Это охрана». Но мысли крутились рефреном, а сердце не успокаивалось. Какая охрана? Кого от кого?

Тревожные чувства прервал звонок. Долецкий.

– Как у вас? – спросил он в трубку.

– Кажется, будет больше народу, чем мы предполагали, – отозвался Лекс, окидывая взглядом подтягивающиеся группки людей, парами и поодиночке.

– Нельзя! – категорически отрезал тот. – Только они насчитают 101 человека – и начнутся аресты. Тебя унесут первым. Это нарушение. Ты же говорил всего 50!

– Откуда я знал? Отметились 54 человека!

– Пересчитайтесь, и пусть кто-то заворачивает всех лишних домой. Лучше если вас будет человек 90, – инструктировал Серега, – чтобы точно не придрались. Мы едем.

– Кто мы?

– Альбину везут под конвоем из женского СИЗО. Через пять минут она пройдет в здание суда. Подумай, что будешь делать.

Вольского окатило горячим волнением, он задохнулся и коротко пересказал суть разговора Семену. Тот побежал вниз по лестнице в толпу, разбираться с перекличкой. Люди уже рассредоточивались по площади на расстояние 1,5 метра между плечами.

Мысли скакали как кузнечики в банке, сердце дрожало от адреналина. Сейчас он увидит ее. Сейчас! С возвышенного положения на ступеньках над площадью было хорошо видно всю картину. Геометрически расставленных людей в белом с табличками, длинную очередь к столику, цепочку гвардейцев по периметру, развернутые точки с репортерами. Взгляд Вольского метался от одного края площади к другому, провожал каждую машину в ожидании той, что привезет Альбину. Что она подумает, когда увидит это? Смогут ли они перекинуться хотя бы парой слов? Как отреагирует толпа?

И вот оно. Лекс увидел выруливающую на площадь машину с зарешеченными окнами, следом ехало такси. В нем, должно быть, Долецкий. При виде демонстрации машина притормозила и сдала назад. Они свернули на боковую улицу и остановились у угла здания. Вольский побежал навстречу и остановился в двух шагах от машины, заглянул в окна. Она! Он увидел ее профиль на заднем сиденье, напряженную позу с выпрямленной спиной, она тревожно озиралась и не видела его, внимание приковала к себе скандирующая толпа.

– Аль! – заорал он и подлетел к бронированной двери.

Она встрепенулась, обернулась, и Лекс встретился взглядом с ее встревоженными глазами на осунувшемся, бледном лице. Стоило ей его увидеть, как по лицу будто мягким ветром пронеслось облегчение и глаза ее наполнились такой радостью, такой любовью, что у него в груди нестерпимо заломило болезненным острым счастьем. Она прижалась к стеклу в клеточку изнутри и что-то произнесла. Ее губы двигались, но ничего не было слышно. «Лешечка, любимый», – прочитал он по ним и прижал ладонь к стеклу снаружи, она повторила жест с обратной стороны, и они растворились во взглядах друг друга, снова проваливаясь в параллельное измерение, где не было ни конвоя, ни митингующих, ни репортеров, ни адвокатов. Только они двое, разделенные непроницаемым стеклом.

– Маленькая, – произнес он и широко, счастливо улыбнулся ей, упираясь лбом в окно, чтобы быть ближе, будто стараясь проникнуть пальцами сквозь стекло, сплести их, прикоснуться, услышать голос, поцеловать.

Она улыбалась в ответ, а по щекам струились беззвучные слезы. И смотрела с такой одержимой радостью, болезненным обожанием, что все внутри тесно сжалось от любви и желания обнять. Ее пальцы гладили гладкую поверхность стекла, к которой была прижата его ладонь, вторая рука вытирала слезы.

«Пришел» прочитал он по губам.

– Любимая, я вытащу тебя, вытащу! – крикнул он.

И тут его грубо оттолкнули от машины и загородили ее серыми форменными спинами.

– Немедленно отойдите, иначе займете ее место! – гаркнул конвойный и, наступая, оттеснил Лекса в сторону.

Двое полицейских вывели Альбину из машины.

– Леша! – звонкий отчаянный крик – было первым, что он услышал, стоило двери открыться.