Первая жертва

По лицу Канны пробежала тень. Я смотрела на нее и ждала, что же она ответит.

– Около трех месяцев. Я тогда была совсем ребенком, поэтому вы можете себе представить, как на нас смотрели люди. У нас не было выбора. Если б мы продолжили эти отношения, Юдзи могли бы арестовать.

«Юдзи», – мысленно повторила я за Канной.

– Значит, его звали Юдзи?

Канна замялась:

– Давайте я расскажу о нем подробнее в письме…

– Спасибо. У меня остался последний вопрос, если вы не возражаете.

– Сегодня вы задаете много вопросов, – прошептала она.

Я согласно кивнула:

– Да, пожалуй. – Я боялась ее реакции, но все равно решилась спросить: – Канна, скажите, вы действительно хотели убить своего отца?

Повисла тишина. Время шло, Канна продолжала молчать. Значит, на этом наша встреча закончена. Я внимательно наблюдала за ней, когда она вставала из-за стола по указанию охранника. Канна вновь стала очень похожа на девочку с рисунка Намбы. В ее глазах читалось желание сбежать от реальности.

В тот момент я окончательно убедилась: она все еще не рассказала мне всей правды. Я думала, свое следующее письмо Канна будет писать долго, поэтому очень удивилась, получив его вечером спустя всего три дня после нашей встречи.

«Уважаемая госпожа Макабэ!

Простите, что оставила без ответа Ваш последний вопрос. Но сейчас я бы хотела рассказать Вам про Юдзи. Он был моей первой любовью, моим первым парнем. Когда мне было двенадцать, во время весенних каникул мама уехала на Гавайи и оставила меня дома с отцом. Однажды вечером он ушел в гости к знакомым и должен был вернуться поздно. А за несколько дней до этого в соседнем доме кто-то напал на девочку, и полиция оповестила всех жителей нашего района о том, что ни в коем случае нельзя оставлять открытыми входные двери. Но мой отец никогда не брал с собой ключ и запрещал запирать дверь, поэтому мне нужно было дождаться его возвращения.

Я просидела до рассвета, но он так и не пришел. Тогда я решила все-таки прилечь и немного поспать; заперла дверь и поставила будильник, чтобы встать через час. Но когда я проснулась, было уже позднее утро. Отец все еще не вернулся. Поняв, что будильник не прозвенел, я очень испугалась.

Как раз в тот момент вернулся отец. Он ужасно разозлился. Я пыталась все объяснить, но он меня даже слушать не хотел, только кричал: «Это мой дом! Как ты посмела запереть дверь и оставить меня на улице?!», а затем велел убираться вон, раз я такая неблагодарная, что даже не удосужилась его дождаться.

Я не могла больше этого выносить и выбежала из дома, прихватив с собой только кошелек, села на поезд и поехала к бабушке с дедушкой, родителям отца. У них большой дом на окраине промышленного района, недалеко от реки Ара. Они в один голос принялись оправдывать своего сына, мол, да, он эксцентричный, но творческие люди все такие, потом сказали мне вернуться домой и попросить у отца прощения за то, что заперла входную дверь, оставив его на улице. Еще они сказали мне прибраться в ванной и почистить обувь. Я начистила до блеска голубой кафель и черные кожаные туфли и сразу ушла, не оставшись на ужин.