Первенцы русской свободы

По свидетельству современников, Павел Елисеевич Щёголев в жизни был открытым человеком, хотя «в общении был сдержан, в спорах не раздражался, о серьёзном не говорил, больше отшучивался»[107]. Известный советский литературовед, пушкинист Н. В. Измайлов, оставил довольно чёткое представление о Щёголеве. Он писал: «Трудно найти человека более интересного, но и более противоречивого… Его знания, эрудированность и начитанность были огромны и разносторонни; его одарённость, можно даже точнее сказать, его талантливость, поражали с первой встречи. Я не знал и не знаю более блестящего, увлекательного и яркого собеседника, чем Щёголев… И эта его одарённость, талантливость искрились и „брызгали“ из него в каждом его слове»[108].

Его общественно-политическая и научная деятельность — это путь представителя дореволюционной демократической интеллигенции[109], ставшего убеждённым сторонником Советской власти и активным участником строительства новой социалистической культуры. Исследования Щёголева занимают видное место в советской исторической науке и литературоведении.

Ю. Н. Емельянов

I

Из истории журнальной деятельности А. Н. Радищева (1789 г.) [110]

1

Вопрос о журнальной деятельности А. Н. Радищева имеет важное, существенное значение не только для освещения литературного развития этого великого писателя русского XVIII века, но и для истории нашей общественности и литературы вообще. Если и до сих пор не установилось истинно научного и строго исторического отношения к жизненному и литературному труду Радищева, то причины этого явления нужно искать, главным образом, в том изолированном положении, которое создано вековым преследованием сначала автора, а потом книги. Когда Радищев в 1790 году держал ответ в канцелярии Шешковского, он настойчиво отрицался от каких-либо сношений и знакомств и представлял себя «уединённым» литератором. Неслыханная кара, постигшая Радищева, и последовавшее за ней систематическое подавление общественной мысли наложили печать молчания на всех, кто действительно находился в общении с осуждённым вольнодумцем, и скрыли от нас радищевские традиции. Со временем утратились и источники наших возможных сведений, и нам остались скуднейшие известия и неясные слухи. Правда, остаётся ещё путь историко-литературного изучения знаменитого «Путешествия», но и до сих пор мы ещё не имеем специального исследования, которое выяснило бы отношение книги Радищева к современной литературе и журналистике.

Вопрос о журнальной деятельности Радищева поставлен давно, ещё в 1868 г. А. Н. Пыпиным[111]. Она имеет целую литературу, но мы не имеем никакого определённого решения по той простой причине, что слишком скромны те данные, которыми мы располагаем. Имя Радищева связывается с именем И. А. Крылова и с журналом «Почта духов»[112], которому принадлежит видное место в истории общественной сатиры[113]. Пред историками литературы стоят два вопроса: 1) один ли Крылов был автором всех писем «Почты духов»[114], изложенной в виде переписки между духами, или он имел сотрудников и 2) был ли в числе его сотрудников А. Н. Радищев. Для нашей цели не так важен первый вопрос. Не имея в виду останавливаться на нём, укажем, что наиболее вероятным представляется нам мнение Я. К. Грота, по которому весь журнал принадлежит одному автору[115]. Сохранилось, правда, идущее от самого Крылова известие о том, что издатель и собственник журнала Рахманинов давал ему материал; но речь тут, очевидно, не о готовых статьях, а именно о материалах, сообщениях. И в современной периодической печати мы нередко наблюдаем эти явления: материалы доставляются со стороны одними лицами и обрабатываются в статью постоянными сотрудниками. Но, перечитывая теперь «Почту духов» — ряд писем, которыми обмениваются духи и которые рисуют картину общественных пороков,— трудно допустить, что они писаны разными авторами: если же допустить это, то всё-таки надо представлять себе дело так, что все авторы действовали по указке одного, выработавшего форму изложения и наблюдавшего за применением правил и распределением тем. Но главным лицом в журнале был 20-летний Крылов. С трудом верится, что по его указанию действовал 40-летний Радищев. Но допустим даже, что в «Почте духов» работало несколько лиц. Какими доказательствами мы располагаем для зачисления в их число Радищева? Все фактические данные приведены А. Н. Пыпиным, и позднейшая литература их совершенно не увеличила. Они заключаются в двух указаниях.