Первичный крик

Понедельник

Субботу, воскресенье и все сегодняшнее утро я мучилась от боли в животе, судорог и головной боли. Я загнала боль в желудок, как я делала всегда (и это постоянно напоминало мне о прошлом). Пытаюсь проникнуть в это чувство — начинаю испытывать головокружение, как на большой высоте или во время лихорадки. Чувствую, что меня кружит и как-то ведет вбок. В левой руке начинается какой-то странный паралич — такое чувство, что кто-то оттягивает мою руку книзу, впиваясь в мышцы. Я закричала: «Отпусти меня, отпусти!», но это было что-то не то. Потом началось сильнейшее головокружение, как будто кто-то принялся с такой силой вращать мою детскую кроватку, чтобы меня испугать. Я дико закричала и, наконец, вырвала руку. Ощутила, как в нее хлынуло живое чувство. Я снова начала чувствовать мою руку. Потом меня затошнило. Мои родители схватили и держали меня, они крутили меня и пугали. Но мне было страшно, я чувствовала сильную растерянность. Я не понимала, что происходит. Я крикнула: «Я ничего не понимаю!», и тут оно пришло. Мне было всего пять лет, и я привела в полное замешательство моих родителей. Я не вызывала у них ничего, кроме растерянности. Они не знали, что со мной делать. Они не заботились обо мне. Все, что они делали вызывало у меня смущение и обиду. Они были сумасшедшими и делали из меня сумасшедшую. Я ненавидела их за это, но одновременно страшно в них нуждалась. Но они не любили меня. Я сходила с ума, пытаясь понять, что происходит. И я притворялась, разыгрывая из себя сумасшедшую: я дико плясала и корчила рожи, чтобы прикрыть чувство. Я была слишком маленькой, чтобы понимать и осознавать это — но была более способной понять это чем мое нынешнее «я» — ребенок. Это было ужасно больно. Моя голова была словно набита войлоком, что-то переполняло уши, нос, горло — все эти неестественные ложные чувства и смятение переполняли меня и рвались наружу. Я испустила еще несколько младенческих криков и почувствовала себя лучше. Когда я пришла в себя и села, то принялась почти неосознанно напевать мелодию «The Farmer in the Dell». Может быть, все и должно быть так просто.

Вторник

Я немедленно погрузилась в мое младенческое чувство. Я, как парализованная, стояла в коридоре между кухней и столовой — и заглядывала оттуда в гостиную. Мама и папа были там, но их как будто и не было вовсе, потому что они были прозрачные. Они были нужны мне, но я не могла их позвать. Я парализована, потому что они нужны мне, но я боюсь их нереальности. Я была одинока, так одинока. Я притворилась, что они совсем не нужны мне. Я никогда ни о чем их не просила. Я даже не просила папу порезать мне мясо в тарелке, как это делала моя сестра. Сегодня я позвала его: «Папа где ты? Я не могу найти тебя во всем доме». Потом я ощутила потребность поговорить с мамой. Мне хотелось пожаловаться ей, что у меня болит голова. Наконец, я сделала это, и все получилось очень реально. Итак, я позвала ее. «Ты была мне нужна», и это само собой прозвучало: «Ты мне нужна». Я чувствую, что дело было не в том, сколько лампочек включали в доме — там все равно было темно и пусто. Я была мала и одинока, притворяясь, что я большая и самостоятельная. На самом деле их не было рядом, даже если они и присутствовали. Я чувствовала себя обманутой. Почему вам было наплевать на меня? Даже если бы я кричала и топала ногами, они бы не видели и не слышали меня.

Среда

В это утро мне как-то тревожно. Я начала более отчетливо вспоминать наш дом в Д. Потом, снова почувствовав себя маленькой я стояла у задней двери, боясь пустоты дома. Мне было трудно дышать, я чувствовала, что не могу пройти по дому, хотя ясно представляла себе все его комнаты. Наконец, я решилась и пошла. Я прошла по дому и даже вспомнила, что лежало в шкафах. Я очень боялась подняться по лестнице, боялась, что обнаружу там какую-то страшную тайну, которая и вызывала во мне тревожность. Но шаг за шагом я заставила себя подняться по лестнице. Я заглянула в дядину комнату, нотам ничего страшного не оказалось. По коридору я пошла в комнату родителей, сердце мое бешено колотилось. У самой двери, когда я заглянула внутрь, сердце мое упало — в комнате было пусто, и я поняла, что это все. Я страшно испугалась, потому что в доме не было никого, он был пуст. Для меня там не было ни единой души. Я была совершенно одна. Никогда еще мне не было так грустно. Я поняла, что никогда вот так не ходила по дому. Я не смогла вынести этого одиночества, этого страха, этой боли — я пошла, села перед телевизором, прикрыв все чувства гневом. Чтобы преодолеть страх, я принялась жечь спички, и когда домой вернулась мама, я уже смогла притвориться, что ничего особенного не произошло. Внутренне я реагировала как ребенок, но не могла пока реагировать так внешне.

Четверг