Первое дело при Красном

Капитан Ю.Ф. Био писал: «Этот бой не дал результатов, которых от него с правом следовало ожидать. Неприятель построился в каре, наша кавалерия атаковала частями, по полкам, из которых каждый поочерёдно был отбит. Эти неприятельские войска…, без сомнения, понесли большие потери, но они ещё существовали, в то время как они должны были быть уничтожены». Брандт, проезжавший через поле боя 15 августа, вспоминал: «Я полагаю, что во всей военной истории это едва ли не единственный пример столь плохого применения кавалерии и такого небрежного и безрассудного использования этого рода войск. Во всей армии тогда также господствовало только настроение возмущения этим… Говорят, что депутация от кавалерии привезла императору орудия, в качестве подарка на день рождения, высказывая при этом сожаление, что бегство русских лишило её возможности ещё более отличиться. Но в лагере также говорили, что император остался очень недоволен всем этим делом, и солдатская острота вложила ему в уста следующие слова: “Мюрат действовал как ученик Сен-Сира”» [кавалерийской школы].{124}

Подобная точка зрения на бой при Красном стала общепринятой в западной историографии. Только К. Блейбтрой был с ней не согласен. «Весь этот школьный пример неполноценности кавалерии является от А до Я фальшивым, — считал он, — Во-первых, Неверовский имел 7000, из которых 1500 кавалеристов, и 15 орудий. Следовательно, отпадает представление о пехоте, предоставленной только самой себе; она потеряла, по собственным русским данным 1500 чел., из которых половину пленными, или даже 2500 и 7 орудий»; она состояла не из одних рекрутов. 24-й лёгкий полк потерял 5 офицеров, «относительно ещё меньше, чем присутствовавшие кавалерийские полки (21 офицер = 200–250 чел.). Следовательно, потери нападавших составили едва пятую часть от потерь столь восхваляемых оборонявшихся!». Мюрату не было нужды дожидаться артиллерии, так как её не было в тот день на месте. «Вообще лишь 2 полка Монбрёна прибыли слишком поздно, а сражалась только кавалерия Нея, чья конная вюртембергская батарея тотчас открыла сильную стрельбу! Далее содействовал в преследовании 3-й конно-егерский полк… В целом, серьёзно атаковать могли, самое большее, 20 эскадронов (тогда самое большее 1500 лошадей) и результат был не меньше, чем достаточный. При этом атака проведена столь энергично, что два полковника пали перед самыми штыками. Всадники наверняка много раз проникали в каре, которое, впрочем, потеряло не столь много пленных: и орудий».{125} Конечно, рассуждения Бляйбтроя также грешат передержками, порождёнными тем обстоятельством, что он пользовался ограниченным кругом источников, опубликованных к концу 19 в.