Первое Дерево

Стражи бдительно следили за остальными: теперь уже никто не смог бы сделать и шага, Гаддхи, уже успевший взять себя в руки, выкрикнул еще одну команду, услышав которую, Хоннинскрю и Мечтатель бессильно сжали кулаки. Хастины, повинуясь приказу, отвязали веревку, и она упала к ногам Кира и Хигрома.

Рант Абсолиан с довольной усмешкой оглянулся, а затем крикнул харучаям внизу:

— А теперь, убийца, я приказываю тебе говорить. Линден не понимала, чего он добивается, но все ее нервы трепетали от жестокой радости, исходившей от него. Она увернулась от нацеленного на нее копья, рванулась к парапету и, перегнувшись через него, увидела Кира и Хигрома, стоящих на песке; рядом кучей лежала веревка. Медальон гаддхи валялся между ними. Но они смотрели не на него, а наверх.

— Бегите! — закричала она изо всех сил. — К воротам! Бегите к воротам!

Легкое дуновение коснулось ее затылка, а затем острие копья принудило ее уткнуться лицом в камень парапета.

Ковенант без остановки заладил свое «Не прикасайтесь…».

— Говори, убийца! — настаивал гаддхи с каким-то извращенным сладострастием.

— Нет, — отрешенно ответил Хигром.

— Ты отказываешься? Ты смеешь мне не подчиняться? Преступление за преступлением! Я — гаддхи Бхратхайрайнии! Отказ повиноваться мне — это государственная измена!

Хигром бросил на него презрительный взгляд и ничего не ответил.

Но гаддхи был готов и к этому: он пролаял еще какую-то команду, услышав которую, его женщины в ужасе завизжали.

С трудом, чуть-чутьповернув голову, Линден увидела, что один из стражей тащит к парапету женщину, и узнала в ней леди Алиф, которая помогала им.

Страж уже перекинул ее через парапет и теперь держал на весу. Ее ноги в серебряных браслетах с бубенцами яростно молотили воздух, юбка задралась на голову, заглушая крики. Но Рант Абсолиан даже головы не повернул в ее сторону.

— Если ты сейчас же не произнесешь имя, леди упадет к твоим ногам. А если ты и тогда не скажешь то, что должен сказать… — он бросил короткий взгляд на Линден, — то та, которую ты зовешь Избранной, последует за ней. Кровь за кровь!

Линден молила небеса, чтобы Хигром продолжал молчать. Его ничего не выражающий взгляд скользнул по ней, потом по леди, потом по Ранту Абсолиану. Затем он так же молча посмотрел на Кира, и тот кивнул в ответ. Тогда Хигром повернулся лицом к Великой Пустыне и клубившемуся вдалеке Року горгон, словно зная, что его ожидает, сделал шаг вперед и расправил плечи.

Линден была готова сама прыгнуть вниз, но внезапно ее пронзила мысль, что Хигром уже сделал выбор и готов встретить свою судьбу лицом к лицу. А значит, она ничем не сможет ему помочь.

Он сделал еще шаг и случайно наступил на медальон гаддхи, который с треском сломался под его ногой. А затем над перепуганными перешептываниями придворных и молчанием Великой Пустыни взлетело одно короткое слово: «Ном!» — брошенное как вызов гордыми устами харучая.

Гаддхи издал победный вопль и подпрыгнул от радости.

В следующую секунду копье, давившее Линден на затылок, отодвинулось. Хастин, державший на весу леди Алиф, втянул ее обратно, и она тут же метнулась к кучке дам. Леди Бендж встретила ее снисходительной улыбкой.

Обернувшись, Линден увидела, что стражи вновь построились вдоль стены, не проявляя больше никакого интереса к ее друзьям.

А те, за исключением Ковенанта, Финдейла и Вейна, смотрели на Касрейна так, словно готовы были разорвать его на клочки.

Линден даже не заметила, как он появился.

— Надеюсь, вы поняли, что я ко всему этому не имею никакого отношения, — заговорил он, обращаясь к гостям и полностью игнорируя своего правителя. — Я обязан повиноваться приказам гаддхи. Но это не значит, что я разделяю его пристрастие к подобным действиям.

Линден подлетела к нему, как взбешенная фурия:

— Что ты с ним сделал?!

— Я ничего не сделал, — твердо ответил кемпер. — Ты сама тому свидетель. — Но тут он сгорбился, словно устал носить младенца на спине. — Хотя, конечно, в какой-то мере я заслужил ваши упреки. Я косвенно замешан в том, что сейчас произойдет.

Он шагнул к парапету и, тяжело облокотившись на него, указал в сторону Рока. Сейчас он казался еще более дряхлым, чем обычно, и голос его был едва слышен:

— Мощь воздействия любого магического действа зависит от трещинки. Полное совершенство недееспособно в этом столь несовершенном мире. Поэтому, заключив горгон в песчаный смерч, я был вынужден подумать о том, чтобы оставить в моем совершенном творении некую «трещинку».

Он помолчал, откровенно любуясь своим творением, затем с глубоким вздохом оторвался от созерцания и продолжил;

— Щелка, которую я оставил в Роке горгон, означает, что любую из них можно освободить. Стоит лишь произнести ее имя. Она вырвется на свободу, но первое, что она обязана будет сделать, — это найти того, кто ее вызвал. Затем она должна убить его и снова вернуться в смерч.

Убить? В голове Линден все перемешалось. Убить?